Ведущий ток-шоу телеканала ОНТ «Выбор» Сергей Дорофеев был уволен после 19 декабря 2010 года, когда в ночь после президентских выборов задал в прямом эфире несколько неприятных вопросов Лидии Ермошиной, после чего та покинула студию. Сергей Дорофеев уехал тогда в Украину, где работал на украинском телеканале «Интер», на 5-м украинском телеканале. В 2012 году получил телевизионную премию Украины «Телетриумф-2012». Позже Сергей Дорофеев был три с половиной года ведущим телепрограммы «Настоящее время». Сейчас участвует в ряде медийных проектов в ЕС.
Белорусская пропаганда как принцип советской столовой
— Сергей, я процитирую твой недавний пост в фейсбуке об интервью Путина американскому ведущему Такеру Карлсону: «Заморский гость Карлсон, прилетевший в Москву, совсем не безобиден, как кому-то кажется. Это продолжение отвратительной истории о новой, самой современной версии пропаганды и манипуляций». Поясни о самой современной версии пропаганды и манипуляций.
— Чтобы говорить о современной версии, надо сказать о том, на чем все строится, с чего начиналось и почему пропаганда работает в Беларуси. Думаю, это результат гражданской уступчивости. Еще этому поспособствовало то, что Беларусь не знала разнообразия телеканалов, как Украина, что у белорусов нет опыта этой насмотренности, опыта выбирать из многих мнений. После 1996 года Беларусь не знала даже контуров цивилизованного парламентаризма, чтобы была полемика, споры, чтобы был принцип политического соревнования. Всего этого у нас нет. У нас, в отличие от Украины, на постоянной основе не показывали в эфире заседания парламента. Работал принцип советской столовой — ешьте то, что вам дают, потому что скоро и этого может не быть. Это основные причины.
Пропаганда и манипуляции стали частью гибридной войны. Сам Путин признает, что в России нехватки мобилизованных нет. Это тоже результат пропаганды. А также результат нищеты в России, умноженной на безысходность и на желание сублимировать. Ведь пропаганда — это не столько ложь, полуправда, сколько это такая тонкая игра на чувствах людей, кем они хотят казаться и кем не являются.
«Не про полезных идиотов, а про злых гениев, как называют того же Карлсона»
— Чем опасно для украинцев и белорусов хорошо подготовленное интервью Карлсона с Путиным?
— Если в фокусе внимания будет житель заброшенного городка в России или Беларуси, то этот человек, лежа на диване перед телевизором, может угрожать, как оказалось, самому Байдену словами Карлсона или Соловьева, кого он чаще смотрит. Маленький человек в своих глазах становится большим без дополнительной работы и образования. Так работает пропаганда. Эта формула отлично работает в странах, где не работают социальные лифты. Телевизор во всей этой истории — удобное самооправдание. Потом люди, которые молчат по разным причинам или активно поддерживают власть, будут говорить: откуда мы могли знать правду, если по телевизору об этом не говорили?
Если резюмировать, то современная пропаганда и манипуляция — это смесь маркетинга, психологии и различных политтехнологий. Что касается Карлсона. В американском истеблишменте говорят, что не Карлсон следует за повесткой дня — Карлсон сам определяет эту повестку дня. Нашему человеку трудно представить, что существуют такие тренды, но в США это так. Карлсон поддерживает республиканцев и сдерживает демократов. Поэтому российская пропаганда знает, к кому обращаться. Она поднимает Карлсона на свои флаги. Я по работе изучал контент различных ток-шоу, включая «60 минут» на канале «Россия» (где Скабеева кричит). Из приблизительно 300 программ Карлсона цитировали и показывали в трети выпусков. Все это абсолютно укладывается в те алгоритмы, которые пишутся в Кремле.
Сейчас мы живем в то время, когда информация подается пульсированно, причем на точную целевую аудиторию. Причем такое понятие, как целевая аудитория, белорусские руководители телеканалов начинают понимать и использовать в своей работе. Информация подается с ключевыми словами, более-менее резонно расставленными акцентами. И каждый пропагандист, в том числе в Беларуси, работает на своего зрителя с его уровнем образования, воспитания. Отсюда определенная лексика в речах некоторых белорусских телеведущих. Ничего не хочу говорить об упомянутом человеке. Я бы говорил о более образованных и тонкой игре людей. Не про «полезных идиотов», а про злых гениев, как называют того же Карлсона.
— А в Беларуси есть такие люди среди пропагандистов?
— Как бы я ни относился к факту пропаганды и тем людям, которые ее разносят, я бы не хотел отвечать на этот вопрос. Есть они или нет, каждый белорус, который думает адекватно, понимает, кого он видит в кадре и сколько книг в жизни прочитал этот человек.
— Как изменилась и в какую сторону движется белорусская пропаганда после 2020 года? Почему ее лицом стал такой деятель, как Григорий Азаренок, и чем его стиль отличается от предшественников, того же Зимовского?
— Есть спрос, и есть предложение. Можно упомянуть и российские ток-шоу, где машут кулаками, ругаются, приносят в студию ведра помоев. У этих ток-шоу есть своя аудитория, которая на одной волне с посылами этих ведущих. Я вспоминаю Зимовского. Это также была белорусская пропаганда, сам Зимовский говорил, что он яркий представитель и ее основатель. Но это был более умный и более хитрый человек. Его не сравнить с нынешними белорусскими вещателями. Тогда было его время, хотя адекватные белорусы не переносили его так же, как и адекватные белорусы не переносят того, кого сейчас видят в белорусском телеэфире, если мы говорим о пропаганде.
«Белорусские зрители так давно находятся под тоннами российского контента, что не понимают, где российская, а где белорусская повестка дня»
— Под воздействием какой пропаганды больше находятся белорусы — российской или белорусской? Можно ли белорусской пропагандой назвать то, что звучит по БТ?
— Белорусские зрители так давно находятся под тоннами российского контента, что у меня складывается четкое ощущение, что они не понимают, где российская, а где белорусская повестка дня. Беларусь сейчас настолько плотно в зоне влияния России, не только политического, но и идеологического, что никакой среднестатистический зритель не сможет провести четкую границу — эта история белорусская, а эта российская.
— На днях ты опубликовал в ФБ пронзительный пост о беженстве, ощущение, которое близко сотням тысяч белорусов и миллионам украинцев. Ты давно живешь в Европе, тем не менее чувствуешь себя беженцем. Возможно, твой совет мог бы пригодиться людям, которые были вынуждены уехать относительно недавно. Какие стадии проходит беженец, меняя разные страны? Нужна ли глубокая интеграция? Можно ли жить на чемоданах, ожидая возможности возвращения?
— Я написал, что чувствую себя беженцем, потому что я человек очень привязанный к своим корням, к своей земле. Я называю себя беженцем, так как от себя не убежать. Я люблю Минск и Киев, и эти города я ношу в своей голове. Да, я скучаю, при этом я не хочу пускаться в сентиментальность. Я человек тонкой настройки, для меня важны детали, полутона, которые дают мне силы. Я уезжал в 2011 году, когда получил в Беларуси фактически запрет на профессию, но у меня была возможность собрать вещи и уехать на своей машине. Я не шел через болота, я не прятался в прицепе фуры. Более того, я уезжал на готовый, подписанный еще в Минске контракт с украинским 5-м телеканалом. Я уезжал публичным человеком, эта поддержка давала мне силы.
Я начинал жизнь с начала 6 или 7 раз. Могу сказать, что человек никогда не узнает, сколько у него сил, пока не окажется в критической ситуации. В таком свете эмиграцию нужно воспринимать как вопрос ответственности за тех, кто рядом с нами. В первую очередь думаешь не о себе. Что касается топографии белорусов сейчас, то это тысячи километров. Сейчас это народ, который рассеян по миру, он представлен в среде других культур и традиций. Жизнь многих началась с самого начала. Мне очень понятно, через что проходят эти люди.
Сейчас мир куда больше наводнен беженцами. Условный миллион уехавших белорусов тонет в миллионах украинцев, плюс беженцы с Ближнего Востока и Африки. Беженцы, ставшие не просто людьми с чемоданами, а стали серьезным оружием массового поражения, частью гибридной войны. Здесь наша задача, мигрантов, сохранить себя и не дать сделать себя идеологическими снарядами России и ее сателлитов.
— В последний раз мы делали большое интервью в разгар событий 2020 года, когда мирная белорусская революция была действительно массовой. И я помню, что тогда у тебя не было эйфории, а было ощущение тревоги, что сбылось в годы репрессий. Как ты сейчас смотришь на то, что ждет Беларусь?
— У меня и сейчас нет эйфории, причем ее нет вообще. Не хочу никого огорчать. Мы часто слышим, что будут пробки из аэропорта «Минск» в город. Нет, пробки не будет из людей, возвращающихся на родину. Ничего не изменится, я не верю в это. Кто-то осядет в странах, куда уехал. Особенно семейные люди с детьми. Кто-то не будет спешить возвращаться после изменений в Беларуси, так как не будет верить в прочность этих перемен. Какие могут быть перемены? Если появятся новые люди в той же железобетонной системе, то это не перемены. Беларусь все больше теряет свою субъектность во всех сферах… Сейчас мы наблюдаем экспансию российского всего. Я вижу, что изменения в Беларуси могут произойти только после кардинальных изменений в России. Скажу прямо: Беларусь и всем миром воспринимается в обойме с Россией, хотя мы совершенно разные с Россией, мы больше с украинцами похожи.
Читайте также:
