«Ошибочно считать его исключительно абстрактным». Что изменится с вступлением в силу закона «О недопущении реабилитации нацизма»?
15 мая опубликован закон «О недопущении реабилитации нацизма». В силу он вступит через месяц после опубликования. Одни обеспокоены тем, что с его принятием начнется новая волна репрессий. Другие, наоборот, не видят в законе ничего нового: ответственность за пропаганду нацизма и раньше была предусмотрена Уголовным кодексом и законом «О противодействии экстремизму». Что же изменится? Попытались разобраться.
Нюрнбергский процесс
Парламентская ассамблея СНГ еще в 2012 году утвердила модельный закон «О недопустимости действий по реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их сообщников», который носит рекомендательный характер. Новый белорусский закон во многом составлен по этому образцу. Но есть и некоторые отличия, в том числе вызванные тем, что действующее белорусское законодательство о борьбе с экстремизмом и без того очень жесткое.
«В модельном законе СНГ большое внимание уделено полномочиям общественности в борьбе с героизацией нацизма — в том числе основным субъектом, который делает выводы о принадлежности тех или иных явлений к нацизму, там является общественная антинацистская экспертиза, а общественные объединения отмечены как основные субъекты в сфере мониторинга и профилактики реабилитации нацизма. Так первоначально было и в белорусском проекте закона, разработанном в начале этого года. Но при рассмотрении его в Палате представителей именно полномочия общественности в борьбе с реабилитацией нацизма изъяли.
Основным органом в этой сфере назначено Министерство внутренних дел, которое должно координировать деятельность КГБ и Следственного комитета в этом направлении. Иначе говоря, белорусские законодатели взяли модельный закон о борьбе с реабилитацией нацизма и повсюду заменили общественные объединения на МВД и другие силовые органы», — отмечает юрист Юрий Чаусов.
По его словам, собственно новых репрессивных мер в борьбе с реабилитацией нацизма этот закон не предусматривает — он лишь детализирует порядок применения уже существующих.
«Поэтому правильно говорят те, кто считает, что принятие отдельного закона носит прежде всего идеологический характер. Это вроде обозначения нацизма маркером как наиболее опасной формы на общем поле экстремизма.
Тяжело не провести параллель с нынешними политическими событиями. Пропагандисты часто употребляют «нацизм» не как юридическую или идеологическую категорию, а как политический ярлык для обоснования репрессивной практики в отношении оппозиции. Интерпретация строится таким образом: достаточно назвать кого-то нацистом — и в его отношении можно применять меры, которые обычно недопустимы для ограничения прав и свобод, но разрешены с целью противодействия нацизму ввиду признанной всем миром общей и чрезвычайной опасности этой идеологии и практики.
Мол, то, что мы сейчас избиваем кого-то дубинками или запрещаем флаги, — это на самом деле не политическая борьба с оппонентами, а продолжение Второй мировой войны», — иронизирует Юрий Чаусов.
«То, что закон принимается сейчас, обусловлено политическими потребностями действующего режима. И то, что он идет в одном пакете с рядом репрессивных законов, ограничивающих права человека (очередные изменения в закон о борьбе с экстремизмом, ужесточение условий для проведения массовых акций, изменения в законы о СМИ, об адвокатуре), дает основание полагать, что речь здесь не просто во внезапно возникшей необходимости. Вы же видите, что новых нацистских партий и движений в Беларуси не создается, не видно подъема нацизма как идеологии, с портретом Гитлера на площади в Беларуси люди не выходят. Генпрокурор говорит о росте в прошлом году количества правонарушений с неонацистскими проявлениями до 88 административных материалов, но большой вопрос, что именно они квалифицируют под такими правонарушениями. На мой взгляд, реальная угроза распространения пыток и дискриминации в Беларуси сейчас гораздо выше и опаснее для общества, чем реальный уровень угрозы реабилитации нацизма.
Принятие такого закона выглядит как попытка политического обоснования репрессий в Беларуси. Нынешний режим идеологически очень беден: его трудно назвать правым или левым, он популистско-эклектичный, и поэтому нуждается в некоем идеологическом фундаменте. Если коммунисты могли обосновывать репрессии марксистской идеологией, то белорусский режим пытается взять в качестве обоснования антинацизм».
Но было бы ошибочно считать новый закон исключительно абстрактным, идеологическим.
В нем есть существенное и юридически значимое новшество: расширяется понятие нацистской символики и атрибутики.
К ней теперь будут относить символику не только структур, осужденных международным и национальными трибуналами, но и других организаций, сотрудничавших с организациями, которые были признаны судами и трибуналами как нацистские.
«При этом процедура или критерии отнесения организаций к сотрудничавшим с нацистами отдельно не прописаны. Поэтому у МВД развязаны руки для пополнения ранее созданного согласно закону «О борьбе с экстремизмом» перечня организаций, символика которых относится к нацистской. Для этого уже не требуется основываться на решениях международных или национальных трибуналов», — комментирует Юрий Чаусов.
На данный момент в созданном МВД перечне организаций, чья символика считается нацистской, имеется 8 организаций — это НСДАП, СС, СД, СА, гестапо, фашистская партия Италии, вспомогательная служба полиции порядка (Schutzmannschaft der Ordnungspolizei; Schuma), 13-й белорусский полицейский батальон при СД. По каждому из этих пунктов имеется ссылка на решения международных трибуналов либо совершенные ими преступления. Перечень символики этих организаций и структур включает сейчас 10 позиций. Среди них свастика, флаг Третьего Рейха, нацистское приветствие, гимн НСДАП.
«Тревожит то, что изменения затрагивают вопрос символики. Вряд ли вопросы у МВД возникнут к Красному Кресту, который во время войны контактировал с нацистами, чтобы помогать военнопленным и узникам концлагерей, или к символике других государств, где существовали коллаборационистские структуры.
Соблазн же каким-то образом перекрутить историю и придать псевдоюридическую окраску запрету национальной символики, с которой сейчас ведет борьбу милиция, действительно может привести к необдуманным шагам по расширению перечня запрещенной символики», — полагает юрист.
