Немного истории: ислам в Беларуси появился еще в XIV веке.
Ислам на территории Беларуси появился в конце XIV века. Его в Великое Княжество Литовское принесли татары, которые пришли туда из Золотой Орды для воинской службы по приглашению великого литовского князя Витовта. В Орде в тот момент уже обострилась политическая обстановка, поэтому многие начали искать убежища в ВКЛ.
Татар размещали на пограничных землях для защиты от крестоносцев и крымских татар. Великий князь давал им свободу исповедания ислама, возможность строить мечети и создавать мусульманские учебные заведения (медресе). За службу в армии татары получали статус дворян и земельные участки. В то время взаимное уважение и терпимость содействовали установлению дружественных отношений между ними и местным населением.
Татарские воины приехали на эти земли без своих женщин, поэтому им было разрешено вступать в брак с белорусками. Жены сохраняли свою религию, а детей воспитывали в вере отца — в исламе.
Эксперты отмечают, что с тех пор татары смогли успешно интегрироваться в белорусскую культуру, сохранив при этом свою идентичность.
Сейчас в объединение «Духовное управление мусульман в Республике Беларусь» входит четыре общины: в Минске, Гомеле, Клецке и Ляховичах.
На сегодняшний день сложно судить о количестве людей, исповедующих ислам в Беларуси. В переписи населения 2019 года не было вопроса о вероисповедании, поэтому количество мусульман определялось через графу «национальность», учитывая традиционно связанные с исламом национальности. Это не совсем точный метод, так как не все представители этих народов являются мусульманами, а к тому же есть белорусы, которые сами приняли ислам.
Однако, если все же пользоваться этим несовершенным методом, в 2019 году мусульман в Беларуси насчитывалось 8445 человек, а в 2009 году — 7316.
Как Кара искала себя в исламе: «Я тогда подумала: о, какая-то йога!»
Каре 23 года. Несколько лет назад она приняла ислам, потому что почувствовала тягу к этой вере. Девушка рассказывает, что сама она из очень религиозной православной семьи, где ее решение до сих пор не могут принять.
— Я из достаточно обеспеченной и очень религиозной семьи. Мой отец построил одну из топовых православных церквей в деревне, где находилась его компания. Мама в моем детстве тоже много времени уделяла христианству. Она часто водила меня в монастырь, где было очень интересно. Я всем там очень нравилась, меня приглашали петь в хор, дарили ангелочков. В общем было весело.
В тот период религия меня так сильно вдохновляла, что я даже хотела пойти в монастырь.
По мере взросления христианство начало привлекать меня все меньше и меньше. Мне не нравилось, что мои родители активно финансируют церковь. Конечно, это их деньги и они имеют право распоряжаться ими так, как захотят. Меня их расходы не касались, но в какой-то момент это начало напрягать.
В подростковые годы все было сложно: синие волосы, бритые виски, пирсинг. Всех, кто был со мной не согласен, я сразу же посылала.
У моей мамы был духовный отец, который говорил странные для меня вещи. Например, рассказывал, что возле воды не стоит материться, потому что она все впитывает. Для меня это бред из разряда фильмов на канале ТВ-3. Сейчас этот батюшка мне кажется достаточно умным человеком, я бы с ним поболтала. Тогда же важно было быть крутым, а у него не получалось. Отчасти поэтому православие осталось тогда где-то в стороне.
Впервые интерес к мусульманскому миру у меня появился как раз в тот период, в классе восьмом или девятом.
На тот момент я уже считала себя атеисткой, но продолжала интересоваться различными культурами и религиями. Читала обо всем, но только ислам зацепил меня. Из любопытства я даже пару раз надела хиджаб: скрутила его из платков, которые нашла дома.
Попробовала читать намаз, но было не особенно успешно. Я не знала, как его делать, поэтому открыла картинки в интернете. Там ничего не поняла и подумала: «О, это какая-то йога». На этом все и закончилось.
О принятии ислама и обретении веры: «Произнесла два предложения и выложила сторис в инстаграм»
Ближе к годам восемнадцати у меня появился молодой человек, у которого был друг с религиозным мусульманским образованием. Так я получила собеседника, с которым могла обсуждать вопросы веры.
Для меня это было важно: тогда я не верила в бога, но Коран сам по себе казался умной книгой. Я воспринимала его как сводку правил для хорошего человека и черпала оттуда хорошие советы о том, как следует делать.
Мусульманкой я стала спонтанно. Однажды вечером поинтересовалась, как вообще принимают ислам. Оказалось, достаточно прочитать шахаду в присутствии мусульманина. Главное здесь — произнести слова искренне и с настоящим желанием.
Теперь понимаю, что сделала это на непонятной эмоции, просто из детского любопытства. Помню, что после произнесения шахады очень хотела выложить сторис в инстаграм с новостью о том, что я теперь мусульманка.
Знакомые особо никак не отреагировали, а я на следующее утро размышляла о своей жизни. Подумала, раз я сказала о таких вещах публично, то мне нужно будет за них отвечать.
Почувствовала внутреннюю тревожность, что теперь мне предстоит жить как мусульманке. Тогда решила отказаться от алкоголя. Это было моим самым первым решением, связанным с исламом. Прошло три года, как я не пью.
Дальше история становится не такой радужной. У меня умер отец, с которым мы были очень близкими. Я поняла, что нигде не могу найти нужную мне поддержку. Это отчасти повлияло на то, что я искренне начала верить в Аллаха.
Также поверить в Бога помогли ежедневные молитвы и ритуалы. В какой-то момент после намаза я почувствовала, что сейчас ислам — та правда, которая находится внутри меня.
Важно уточнить, что в исламе очень плохо относятся к людям, которые говорят, что они мусульмане, но не верят в Бога по-настоящему. Их считают лицемерами.
Раньше я сильно переживала, что являюсь одной из них. Потом Аллах сжалился и направил меня на нужный путь. Для таких людей, как я, есть успокаивающая мысль о том, что это не твое решение — прийти в религию, Всевышний принимает тебя.
Об отношениях с семьей: «То, что я мусульманка, для мамы до сих пор травма»
Моя семья приняла решение очень плохо. Для матери это до сих пор большая травма. Она считает меня предательницей, если я перешла в другую веру.
Когда началась война в Израиле, мать агрессивно приказала, чтобы моих вещей больше не было в ее доме. Там были коврики для намаза, еще что-то. Я благодарна, что она их не выбросила, но все равно было больно от такого отношения.
Мой брат реагирует более спокойно. Он видит больше хорошего в моем образе жизни: я не пью алкоголь, не возвращаюсь поздно домой, веду себя хорошо. С другой стороны, он все равно не до конца готов понять законы ислама.
Был случай, который меня сильно ранил. Во время Курбан-байрама (одного из главных праздников в исламе) в Швеции сожгли Коран. Мне было очень больно осознавать, что кто-то посягает на мое что-то такое дорогое и правильное.
В тот момент я находилась вместе с матерью и братом. Вместо слов поддержки они начали говорить много плохого по отношению к мусульманам. Не хочу сейчас это озвучивать, ведь они хорошие люди, просто не понимают некоторые моменты. Однако мне было очень тяжело. Меня ранило, что близкие люди могут произносить настолько обидные вещи. Они пока не готовы вникать в незнакомую для них культуру.
О реакции знакомых: «Чувствую осуждение и непонимание только со стороны родственников»
Окружающие относится к моей религии спокойно. Помню, как виделась со своей подругой в Минске уже после принятия ислама, просила ее подождать, так как хотела зайти в мечеть. Она только удивленно подняла брови, но сказала, что осуждать или задавать лишних вопросов не будет.
Было несколько хороших шуток от моих друзей в сторону ислама. На этом все. Я не испытывала какого-то давления или оскорблений. Возмущение исходило только от моих родственников, больше от мамы. Остальные скорее были этим расстроены.
Недавно у моей сестры была свадьба. Мой дядя, с которым мы хорошо проводили весь вечер и шутили, в какой-то момент набрался смелости и спросил, правда ли, что я стала мусульманкой. Было видно, что его это зацепило, но скоро он переключился на другую тему.
О сохранении мусульманских практик: «Теперь я начала позволять себе немного больше»
Теперь я начала позволять себе немного больше. Недавно снова надела достаточно короткое платье — просто потому, что мне так захотелось. Могу позволить себе материться.
На самом деле мне как мусульманке в этих грехах не следовало бы признаваться. В исламе так не принято. Считается, что если ты рассказываешь о своих ошибках, то другой человек может также сделать для себя послабление.
Но это мой путь. Иногда мой иман ослабевает, и я совершаю ошибки, делаю послабления или веду себя грубо. В этом нет ничего хорошего, но такое случается. По воле Аллаха я смогу стать лучше, чтобы этого больше не происходило.
Одно время я пыталась носить хиджаб. Правда, в разных местах отношение к нему очень отличается, а я жила и в Беларуси, и в Европе, и на Кавказе.
На Кавказе, например, если ты надела хиджаб, то ты сразу считаешься чуть ли не святой и снять его уже не имеешь права. В Европе ты можешь попробовать его просто примерить. Никто тебя не будет осуждать, если на следующий день ты появишься с непокрытой головой.
Об отношении к хиджабу в Беларуси мне трудно говорить. Там у меня очень маленькое комьюнити из мусульманок. То, как я одеваюсь на улицу, я выбираю исходя из внутреннего ощущения.
Что касается омовения и намаза, то их я делаю ежедневно, хотя выполнять их в немусульманской стране достаточно сложно: в Беларуси, например, нет мест для намаза. Можно, конечно, ходить в мечеть, но это не всегда удобно. В общем, трудности есть, но с ними можно мириться.
Об одежде: «Сейчас чувствую себя более женственной»
В длинных платьях я становлюсь больше похожей на принцессу, выгляжу более элегантно и эффектно.
Проблема заключается в том, что достаточно сложно найти стильные вещи, которые будут полностью закрыты. Всегда найдется какой-нибудь вырез на спине или ноге.
Та одежда, которая мне нужна, чаще всего оказывается плохого качества. Я же привыкла к определенным брендам, и меня волнует, что там не всегда получается отыскать подходящие наряды.
Заметила, что с тех пор как я стала носить более закрытые образы, отношение ко мне изменилось. Особенно со стороны мужчин. Меня меньше сексуализируют, лучше воспринимают как специалистку и профессионалку своего дела.
Наверное, из-за одежды более четко стали видны мои личные границы. В моем присутствии, например, мужчины не будут материться или отпускать неприличные шутки.
Об отношении к палестино-израильскому конфликту: «Конечно, внутри мне очень больно»
Я очень хорошо держалась в начале войны в Украине. Понимала, что важно сохранять холодный ум, что плохо называть людей «зетниками», «зомби» или «хохлами».
Если речь идет о Палестине, то мне сложно совладать с собой в моей душе. Внутри мое сердце все же начало немного чернеть из-за этой темы. Интересно наблюдать, как в контексте этой темы я превращаюсь в то самое зло, против которого выступаю у себя в голове.
Больше всего меня злит, насколько отличается политика по отношению к мусульманам и людям других религий. Ужасно все, что сейчас происходит в том регионе.
Мне трудно понять, почему в мусульманах видят зло. Я каждый день разговариваю с мамой, которая считает всех мусульман недоразвитыми. Все восточные страны для нее — опора глупости и невежества.
Важно понимать, что запрещенные террористические организации не представляют ислам, хотя некоторые из них и являются мусульманскими. Среди других религий также есть преступники.
Я рассказываю знакомым об исламе, на своем примере показываю, что в этой религии нет ничего страшного. Возможно, я не самая образцовая мусульманка, но это однозначно лучше многих других вещей в моей бывшей жизни.
Читайте также:
«Мама начала извиняться». Белорусы — о том, как они сделали каминг-аут
