Артем Шрайбман. Скрин видео «Ток»
Выгодно ли Беларуси, чтобы Лукашенко был использован в мирных переговорах между Россией и Украиной
На взгляд Шрайбмана, использование Лукашенко в мирных переговорах означает, что он стал субъектом. Пока он воспринимается всеми как вассал Путина, никто не будет его не то что за стол пускать, а просто разговаривать. Сценарий участия Лукашенко в переговорах предполагает, что произошло ослабление связей Минска и Москвы, Лукашенко что-то делает самостоятельно, занимает другую позицию по войне.
В случае капитуляции России Лукашенко выглядит как «последний связной» с Путиным, так как у него еще остались какие-то контакты с Киевом.
«Я не вижу здесь ничего страшного. Потому что в такой ситуации Лукашенко сам будет намного старше, чем сейчас. И он сам вряд ли будет многообещающим политическим проектом после капитуляции России. И в этой ситуации, если ему при смерти его политического режима и проекта дать какие-то гарантии ради того, чтобы он ушел мирно, и если частью таких гарантий будет воскрешение его миротворческой роли, то ничего страшного и принципиального в этом я не вижу. Если это цена более гладкого транзита власти в Беларуси, более гладкого перехода к демократии».
На взгляд политического аналитика, такой сценарий достаточно фантасмагорический. И Шрайбман не уверен, что он реализуется, а у Лукашенко и Путина хватит жизни, чтобы это все сложилось.
«Но, если он реализуется, мы увидим порванную ткань отношений Минска и Москвы. И в этой ситуации надорвать ее еще больше было бы плюсом для будущего Беларуси несмотря на то, что лично для Лукашенко это может стать приятным исходом», — отмечает Шрайбман и добавляет, что для него важнее то, как это отразится на Беларуси.
«Но в сегодняшней ситуации награждать чем-то Лукашенко без всех этих предпосылок, без того, что произошло его отдаление от России, без предкапитуляционного состояния России — это абсурд. Это был бы деструктивный шаг», — считает аналитик.
Смирился ли Запад с тем, что Беларусь остается «в лапах» России
При ответе на этот вопрос Шрайбман подчеркнул, что в его понимании нет никакого единого Запада:
«Запад — это разные политики, люди, государства. Самое же главное то, что люди, которые в этих странах принимают какие-то решения относительно нашего региона, являются временными. Они понимают, что у них есть каденция, в рамках которой они могут что-то сделать, а что-то не сделать. И они используют свои политические, экономические ресурсы и энергию на проекты и усилия, которые могут к чему-то привести, пока они у власти или на своих дипломатических постах».
По мнению политического аналитика, то, что Беларусь попадает в такую жесткую зависимость от России, охлаждает у политиков стран Запада энтузиазм работать на белорусском направлении.
«В каком-то смысле нас списывают в неприоритетные вопросы. Потому что политики и дипломаты не верят, что при их политической жизни в 5-6-7-8 лет они смогут чего-то добиться на этом направлении. Особенно, когда рядом идет война, требующая всех твоих ресурсов, всего твоего внимания. И все равно этого будет недостаточно. Интерес к Беларуси в таких условиях узконаправленный — Беларусь как плацдарм», — высказывает свое мнение Шрайбман.
Он говорит, что на Западе мало кто верит, что Лукашенко способен отвести страну от России. И его проблема в том, что он не может это продать, как раньше продавал Западу. Да и не особо старается это сделать.
Поэтому, отмечает Шрайбман, очерченная проблема существует. Но она не фатальна:
«Ведь это не Запад сделал 2020 год в Беларуси. Это не Запад дает нам окна возможностей. Их дает нам история, ошибки Лукашенко, Путина, деградация российского режима. Запад здесь по сути ни при чем. Он не создает эти окна. А вот когда они открываются, мировоззрение Запада быстро меняется. Сразу проявляется интерес. Поэтому от того, что сегодня Запад на белорусском треке пассивный, и таким будет еще некоторое время, я бы не стал по такому поводу плакать. Как только процессы в Беларуси изменят свой вектор, внимание мгновенно придет».
Как Лукашенко готовится к выборам в 2025 году
Артем Шрайбман утверждает, что уже сейчас очевидна подготовка Лукашенко к предстоящим президентским выборам. Об этом свидетельствует такой шаг, как зачистка партийного поля.
«Сейчас не нужно регистрировать никаких оппозиционных кандидатов на парламентских выборах 2024 года. А тем более на президентских. При желании и сохранении статус-кво во внешней политике больше нет никаких лазеек. Раньше хотя бы партии могли кого-то выставить на парламентские выборы и немного побузить. Сейчас этого нет. Оппозиционные партии не будут существовать уже до парламентских выборов», — отмечает аналитик.
По его мнению, власти рассматривают парламентские и президентские выборы как нечто единое. А сам Лукашенко начал играть в «сырой популизм». И этот популизм соответствует тому, как его описывают в книгах по политической тактике.
Параллельно этому, продолжает Шрайбман, часть идеологического аппарата Лукашенко также начала движение. «Азаренок пошел в поля с лидером партии «Белая Русь» Романовым. Они начали «перехватывать повестку дня у Тихановского» — ходить по деревням и смотреть, что там все плохо, не работает, и с использованием своего административного ресурса наказывать или ругать каких-то местных бюрократов или торговые сети. Это такой дешевый популистский нарратив о том, что все плохое от плохих бояр, а все хорошее от хорошего царя».
На взгляд Шрайбмана, трудно предугадать, кто может составить кампанию Лукашенко на предстоящих выборах. Достаточно логичным выглядит Гайдукевич.
«Но не известно, будет ли Лукашенко проводить выборы и когда. Он может ввести чрезвычайное положение и отложить выборы на сколько захочет. Ведь рядом идет война. Одна новая диверсия состоится, и все — военное положение», — рассуждает аналитик.
В случае, если выборы состоятся по графику и при этом война не закончится, то это будут выборы «абсолютно туркменского сценария», считает Артем Шрайбман.
«Будет Лукашенко и три шпица в бюллетенях. И не важно, какие будут у этих людей фамилии. Они могут быть лидерами всех провластных партий — Гайдукевич, Сокол и кто-то в Республиканской партии труда и справедливости, которая также неожиданно получила регистрацию. Никто этих людей, кроме Гайдукевича, и знать не будет».
В другой ситуации, считает Шрайбман, Лукашенко может попытаться дать и недобитым демократически настроенным белорусам своих «а-ля кандидатов» типа Черечня. «Но у меня складывается такое «ашчушчэние», что даже на такие эксперименты он сегодня не готов. Ему даже с такими вещами страшно играться. Лукашенко все последние годы показывает, что это будет Туркменистан», — отмечает политический аналитик.
Шрайбман соглашается со взглядом о том, что за время между 2020-м и 2025-м появится новое поколение людей, которые не помнят события 2020-го. Он ссылается на скандал с результатами последнего централизованного тестирования:
«Я читал некоторые чаты, и мне казалось, что они только что приехали в Беларусь. Они только сейчас начали понимать некоторые вещи о стране. А потом внезапно обнаружили, что Лукашенко может играть в такую «дешевую двухходовочку» — что же вы натворили с экзаменом, отменить». Поэтому для них 2020 год скорее всего прошел на фоне того, что они играли в Pokemon GO или сидели в TikTok и не обращали на это внимания. Я даже думаю, что таких людей много и не среди молодежи. Мы недооцениваем массовость людей, для которых ничего не произошло».
Шрайбман считает, что у Лукашенко нет никакого плана по продолжительности своего пребывания у власти. «Он не мыслит горизонтами. «Решаем вопросы, которые есть. А о послезавтра мы подумаем завтра».
Аналитик не уверен, что у Лукашенко есть видение идеального транзита власти:
«Когда Конституция писалась, оно было одним. А когда она была написана и началась война, то оно могло стать темным, стать непонятным или совсем другим. Я не буду играть в телепатию и гадать, что там есть, в этой голове. Но я не вижу, что есть стратегия, к которой он последовательно идет».
Шрайбман замечает, что ранее в качестве преемника рассматривали Виктора Лукашенко, но «его удалили из Совбеза и он стал меньше появляться». То же самое говорили о Николае. Но аналитик пока не видит признаков, чтобы Лукашенко готовил младшего сына.
«Такие режимы своих детей, чтобы все прошло гладко, как в Туркменистане, начинают легитимизировать внутри системы. Посты, должности. С Колей Лукашенко это было. Но я сейчас этого не вижу. Хотя это может вернуться. С Виктором Лукашенко то же самое»,
— отмечает Шрайбман и напоминает, что лидер Туркменистана Бердымухамедов когда решил передать власть своему сыну, то делал это постепенно, продвигая с должности на должность. Этот процесс происходил на протяжении многих лет.
Аналитик вспоминает, что некоторое время говорили о Кочановой. Но ничего не изменилось относительно ее присутствия в медиа и ее роли. Поэтому, подчеркивает Шрайбман, вопрос преемника точно не на повестке дня у Лукашенко.
«Единственное, чем он занимался в последние годы с точки зрения политического переустройства Беларуси, своего режима, это подстилка различных соломок. Независимо от конкретного сценария транзита, который он выберет, он обкладывает его различными страховками. Это Всебелорусское народное собрание, усиленная роль Совета безопасности в случае его насильственной смерти, это и партийная система. Создаются различные опоры для «коллективного Лукашенко». Он пытается не дать какому-то следующему узурпировать власть также как он и обнулить все итоги его правления»,
— высказывает свой взгляд политический аналитик.
Почему Лукашенко отправил Николая учиться в Китай
По мнению Шрайбмана, выбор Китая в качестве места для учебы связан с недоверием Лукашенко к России, «который должны быть у каждого постсоветского лидера, который с Россией общается на протяжении десятилетий». Аналитик напоминает, что никто не отменял таких вещей, как заложничество, что является намного более мощным рычагом воздействия, чем российские войска на территории Беларуси.
Второй причиной может быть лучший по сравнению с Россией уровень образования в Китае.
«Объективно Россия сегодня — это большой Иран. Возможно, даже и больше с точки зрения изолированности от мира и перспектив. Если он желает своему сыну какого-то добра и перспектив, а Запад для него закрыт, то, возможно, Китай — это рациональный выбор. А в Китае есть очень хорошие университеты, которые высоко котируются».
Кроме этого, отмечает Шрайбман, Лукашенко последние двадцать лет искренне восхваляет Китай как будущего гегемона в мире. И в этом смысле это может быть стратегический расчет.
Смотрите полностью:
