Змитра задержали за стражу памяти у ресторана «Поедем, поедим» в Куропатах. Этот первый случай, когда Дашкевича арестовали именно за это, ранее власти закрывали глаза на пребывание активистов у кабака. Своими впечатлениями от заключения Змитер поделился с «Нашей Нивой».
«Сиделось на этот раз в стандартных условиях. После той душегубки, что была на Окрестина, чуть ли не санаторий.
Единственное — гимн врубали утром в шесть и перед отбоем. Включают, а после носятся, хотят, чтобы зеки вставали. Видимо, хотят, чтобы полюбили Лукашенко. Один мне кричал: «Ты в какой стране живешь! Ты разве не слышишь, что гимн играет?» Хотя в целом охранники были менее бесноватые, чем на Окрестина.
Политические были: с Новой Боровой люди, там зачистки происходили из-за флагов, из других районов. Сначала сидел в четырехместной камере, потом — в восьмиместной. Столько нас в камере и было.
Удивило, когда увидел российских граждан, сидящих там по полтора года, по восемь месяцев, ожидая депортации. Российская власть так любит своих граждан, что в «Союзном государстве» не может их вывести по полтора года, сделать им паспорт.
Немного удивило меня задержание, но я понимал, что рано или поздно начнут брать. К сожалению, это было понятно, если улица угомонится, то начнется жестокая расправа с инакомыслящими. Вряд ли этот человек простит, что полгода его держали на грани ухода, поэтому расправа будет продолжаться.
Читал книги. У меня с собой был Новый Завет. Я понял, что нужно его всегда с собой носить. Был Генрих Сенкевич, братья Стругацкие — из интересного чтива.
Если бело-красно-белый флаг запретят, то для символа это будет только на пользу. Сколько бы они ни запрещали, но флаг пережил семьдесят лет советского террора и воскрес, несмотря на то, что его знали лишь единицы историков. То сейчас тем более, сотни тысяч людей ради него жертвуют собой, поднимают флаг. Со мной в камере сидели ребята с Новой Боровой. Так рассказывали, что делают, чтобы флаг найти: шьют сами, из Китая заказывают. Это уже не остановить, это народное движение не задушишь юридическими мерами.
Буду рассуждать, что делать с куропатской стражей. Я стоял там 2,5 года и никто не считал это пикетом, а теперь посчитали преступлением. Надо хорошо рассудить над всем».
