Виктор Мартинович написал хорошую статью про мир «постправды», в котором мы сегодня будто бы оказались. Есть пару моментов, где я не совсем согласен с автором. Является ли этот феномен чем-то новым, чего не было раньше и стал ли 2016 год последним годом правды?
Куда идет современный человек?
Оксфордский словарь определил post-truth (постправду) как термин, связанный «с обстоятельствами, в которых объективные факты меньше влияют на формирование общественного мнения, чем апелляция к эмоциям или личным предрассудкам».
Виктор убедительно пишет о том, насколько мы оказались в вирутальной Facebook-реальности постправды. По словам автора, переселение планеты в Facebook стало той границей, за которой жизнь человечества окончательно раздвоилась на мир относительно правдивых эмоций и состояний и мир выгодных медийных воплощений тех же эмоций и состояний. Facebook-успешность, facebook-удовлетворенность, facebook-болтливость и даже facebook-борьба окончательно раздвоили сообщество читателей новостей, диагнозируют нстирует наше сегодняшнее состояние Виктор.
Очень советую обратить внимание на ссылки, которые автор запостил в своей статье. Особенно качественно проблема, которую ставит Мартинович, изложена в статье Михаила Эпштейна «Политическое эхо информационного взрыва. Почему все больше людей отстает от человечества?»
Эпштейн пишет: «Есть ли какая-то связь между ростом исламского фундаментализма, поворотом России к средневековью, британским Брекситом и нынешним успехом трампизма в США? Мне представляется, что все это — разнородные реакции на ускоренный интеллектуально-технологический прогресс общества и ответное враждебное сплочение тех, кто чувствует себя отверженными информационного века. Образуется новый арьергард — людей, отстающих от человечества, отброшенных на его периферию».
И эти люди легко ведутся на идеи, которые размножаются и распространяются не столько лидерами арьергарда (например, Трампом или Путиным), а самими людьми через социальные сети, где правда совершенно теряется.
Популярность Путина, блицкриг ультраправых в Европе, «Крым наш», с одной стороны, и «Кто не скачет, тот москаль», с другой; «Брекзит», победа Трампа — все это коллективные заклинания постправды, пишет Мартинович.
Не могу не поддержать обеспокоенность Виктора тем, насколько просто ложь, фальшивые новости распространяются в мире BigData. Также ставлю «лайк» тезису о постмодернизме: «Меня заколупал постмодерн и его постапокалиптические последствия. Эти игры с относительностью всего, в том числе этичного, в том числе болезненного, в том числе бесчеловечного. С его недоверием к истории, личности, мыслям, душе и чувствам».
Действительно, постмодерн сильно забил людям головы. Многие утратили не только понимание, что есть правда, а что ложь, но и моральный компас. Нынешний алгоритм, в соответствии с которым мы видим посты в фейсбуке, кстати, является очень хорошим примером или, пожалуй, последствием постмодерного отрицания объективной истины. Мы видим прежде всего тех, кого мы лайкаем и комментируем, а также то, что этот алгоритм интерпретирует как соответствующее нашим интересам. Таким образом, мы оказываемся внутри этаких коммуникационных пузырьков или echo chambers (очередной модный термин, который, как и постправда, отражает нашу нынешнюю ситуацию).
Изображение Christophe Vorlet, nytimes.com
Но люди сейчас не просто сидят в пузырьках. Изменилось то, каким образом мы потребляем информацию. Мы скроллим ленту, не кликая линки. Поэтому редакторы многих СМИ (этим грешат и белорусские независимые СМИ) заголовки превращают в так называемые кликбейты, то есть делают их более сенсационными, чтобы мотивировать человека перейти по ссылке. Заголовки нередко не только не отражают содержание статьи, а, бывает, ему противоречат. Это еще больше осложняет нашу возможность отличить, где в нашей ленте правда, а где ложь.
На самом деле, единственный действенный способ, придуманный человечеством, который нас ведет к пониманию объективной истины, — это поиск удачных объяснений разнообразным феноменам, иным словом — наука. Получение верификационных, истинных объяснений действительности невозможно без критического мышления и недоверия или сомнения в каких бы то ни было авторитетах.
Виктор ностальгирует по прежним временам: «Со времен античности эти понятия — правда (истина) и вера — были строго упорядочены. В правду верить мы должны, иначе будет плохо», а о современности автор пишет: «Слово 2016 года, post-trurth, меняет все. Теперь уже вера конструирует правду (истину), а не наоборот».
Только было ли правдой то, во что люди в античные времена и последующие века верили? Был ли на самом деле этот строгий порядок? Действительно ли был некий идеальный симбиоз веры и истины вплоть до эпохи постмодерна, когда появились социальные сети, политические пузыри и echo chambers и когда умники из Силиконовой долины девальвировали и размыли это понятие?
Ранние религии, видимо, действительно были лучшими объяснениями, которые люди тех времен могли придумать, чтобы осмыслить окружающий мир. Священник был и ученым, и философом, и психологом. Но проблема с религиями, по крайней мере с основными монотеистическими (иудаизмом, исламом и христианством) — это вера в сакральность религиозных текстов, к которым не должно быть никакого недоверия. Сколько невинных искателей как можно лучших объяснений было замучено, распято, сожжено на кострах, утоплено и убито!
Хотя многие современные науки своими корнями уходят в религию, человечество, по существу, стало приходить к поискам объективной правды без религиозного фильтра лишь в Эпоху Просвещения. Вспомним слоган Лондонского королевского общества по развитию знаний о природе «Nullius in verba» (не верь ничьим словам). Сомнение и недоверие к авторитетам, кем бы они ни были, легли в основу новой эпохи.
Вспомним один из принципов научного подхода: мы сначала выдвигаем гипотезу (иногда неимоверную) и потом пытаемся ее оспорить. Недоверие позволяет ставить под сомнение догмы и предрассудки и способствует здоровой дискуссии по спорным вопросам, подталкивает наше понимание мира вперед.
Постмодернизм перевернул этот принцип с ног на голову. Поиски лучших объяснений и их верификация сменилась отрицанием объективной истины и даже человеческой природы.
Фото im8.asset.yvimg.kz.
Не соглашусь с литературным преувеличением в заголовке статьи, мол, мы якобы переживаем «последний год правды». Объективная истина (например, физические законы) существовала и будет существовать независимо от того, осознаем мы ее или нет, даже независимо от того, живы мы или нет. Но с каждым годом наше понимание окружающего мира становится лучше. Ускоренный прогресс поиска удачных объяснений реальности, начавшичь в Эпоху Просвещения, продолжается, как бы этому не мешал постмодерн.
2016 год в этом смысле не есть каким-то рубиконом. Если взглянуть на историю человечества, то мы имеем долгую дорогу, по обеим сторонам которой лежат жертвы наших религиозных и национальных мифов. Нынешний период «постправды» особенно ничем не выделяется по сравнению с предыдущим. Рост популярности нативизма, изоляционизма, alt-right и т.д. — это вызывающие беспокойство тенденции, которые будут иметь негативные последствия, но не остановят, разве что только затормозят прогресс человечества.
Социальный эпистемолог, трансгуманист Стив Фуллер утверждает, что в XXI в. политический спектр постигнет переформатирование. Разделение на правых и левых будет все больше и больше заменяться на «верхних» и «нижних» (up-wingers и down-wingers). Первые — за технологический прогресс, морфологические свободы, радикальное продолжение жизни, трансгуманизм, изучение космоса, мультипланетарность и т.д. Последние — за жизнь на Земле, экологизм, приравнивание человека с другим биологическим видам, за права животных, против изменений человеческого тела и редактирования/коррекции эмбрионов и т.д.
Фуллер называет подобное «нижнее» видение постгуманизмом, так как, в отличие от трансгуманистических up-wingers, здесь переносится ценностный фокус с человека на другие биологические (и в перспективе также на постбиологические) виды.
Нельзя исключать, что мы сейчас как раз таки наблюдаем первые хрупкие и не совсем осознанные и осмысленные проявления подобного политического переформатирования. Возможно, Фуллер ошибается и между этими видениями возможен симбиоз, но очевидно то, что политический спектр начало раскачивать, и это шатание в ближайшей перспективе вряд ли остановится, если учесть вызовы XXI века: автоматизацию труда и сокращение рабочих мест, неуверенность в завтрашнем дне, социальное неравенство, климатические изменения и миграцию, кризис религий и неспособность значительной части общества найти равнозначную духовной альтернативу в куда более атеистическом мире.
Несмотря на все эти проблемы, имеются основания для оптимизма. По крайней мере, в случае если мы поставим крест на постмодерном отрицании объективной истины. Гуманитарному образованию здесь принадлежит ключевая роль, если оно не будет источником постмодерной мифологии, а будет учить людей критически и творчески мыслить, сомневаться в авторитетах и проверять информацию. Люди с такими навыками — последние, кому следует бояться автоматизации и искусственного интеллекта. Слова не мои, а Эрика Шмидта, исполнительного председателя Alphabet Inc. (этой компании принадлежит Google).
Благодаря интернету и новым информационным технологиям распространяется не только и не столько дезинформация, но и возможности для верификации.
Главное, иметь к этому желание и не верить в то, что истины не существует. Возрастают и возможности для коммуникации, ведения бизнеса между представителями разных народов, а также возможности получать новые знания.
Как никогда прежде, стало легко учиться и расширять свой кругозор благодаря открытым курсам и лекциям лучших университетов мира, электронным книгам, научно-популярным фильмам и подкастам.
Одновременно с виртуальной ломкой границ и устранением отдаленности, растет и круг тех, кого мы считаем не врагами, а своими коллегами, друзьями, единомышленниками, независимо от их национальности и местонахождения.
Пессимист, может быть, и скажет, что мы сейчас живем словно в 1939 году. Войны пока еще нет, но все говорит, что она вот-вот должна произойти.
Но объективные данные свидетельствуют о том, что мы живем в самый длительный мирный период за всю историю человечества. Это также время самого высокого благосостояния людей, сокращения нищеты, распространения образования, прав человека и прогресса в науке. Посодействовали этому, как ничто иное, информационные технологии, сделав знания и информацию широкодоступными.
