Доктор Эдит Ева Эгер. Фото: flickr.com
«Не важно, насколько разрушительным был наш опыт, мы сами выбираем, как к нему относиться»
Во все времена испытаний, через которые мы проходим, у нас есть выбор: быть или не быть счастливыми, позволить трагедиям и бедам владеть нами или строить свою жизнь так, как нам хотелось бы. О самом главном выборе в своей жизни венгерка Эдит Ева Эгер написала одноименную книгу.
Это популярная история, поэтому, возможно, вы ее уже слышали. 1944 год, Венгрия, шестнадцатилетняя венгерская еврейка Эдит отправлена с семьей в Освенцим. В ее прошлом — детство в словацко-венгерском Кошице, занятия балетом и гимнастикой, а также первая любовь — парень Эрик.
За несколько месяцев до заключения Эдит вычеркивают из списка гимнасток, которые могут попасть на Олимпийские игры, так как еврейкам там, по мнению венгерского правительства, не место. Потом ее отец попадает в трудовой лагерь, откуда возвращается через семь-восемь месяцев, но это только начало испытаний, которые, в конце концов, приводят семью в Освенцим.
Родители Эдит погибают в первый же день в Освенциме, и девочка остается с сестрой. Через несколько часов после ее приезда в лагерь в барак, где находится Эдит, приходит Йозеф Менгеле, человек, который ранее отправил на смерть ее родителей, и девочка вынужденно танцует перед ним за буханку хлеба.
Потом были месяцы в Освенциме и мучительная эвакуация в другие лагеря смерти — Маутхаузен и Гунскирхен. В последнем из них в груде мертвых тел американский солдат и нашел Эдит 4 мая 1945 года. Он заметил девочку, которая тогда весила 32 килограмма, по шевелению рукой, и насыпал ей в рот шоколадные драже.
Далее в жизни девушки были долгое восстановление и брак, бегство из коммунистической Чехословакии в США, рождение троих детей и возвращение в Освенцим, в место, где начался ее трудный путь. Эдит не стесняется говорить, что на душевное исцеление ей потребовались десятилетия, и подробно рассказывает, каким оно было. Есть чему поучиться тем из нас, кто ждет от себя мгновенного восстановления после пережитых бед, кто не относится к себе или другим с сочувствием и не дает себе времени.
Эдит прошла через посттравматический синдром и чувство вины человека, который выжил. Скрывая угнетенные эмоции, женщина боялась говорить о пытках, которые пережила, даже собственным детям — но, как пишет она в «Выборе», это был тупиковый путь:
«Сбегая от прошлого — от моего страха — я не обрела свободу. Я создала тюремную камеру из своего ужаса и заперла ее на замок».
Кажется, поворотным пунктом в истории Эдит было ее знакомство с учением психолога Виктора Франкла, человека, который также прошел через концлагерь и написал об этом вторую великую книгу нашего времени «Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере». Франкл впервые показал Эдит новую перспективу — не застревать в прошлом, а самостоятельно сделать выбор насчет того, как же к нему относиться.
Так, Гитлер и Менгеле ответственны за судьбу Эдит и ее семьи, так же, как и Путин с Лукашенко ответственны за трагедии тысяч современных семей Восточной Европы. Но есть пространство, не достижимое ни для одного диктатора, если мы сами не отдадим ему от него ключи, и вот как об этом пишет Франкл: «У человека можно отнять все, кроме одного — его последней свободы: выбрать свое отношение к любым данным обстоятельствам, выбрать свой путь».
«Каждый миг — это выбор. Не важно, насколько разрушительным, ничтожным, несвободным, болезненным или тяжелым был наш опыт, мы сами всегда выбираем, как к нему относиться. И я наконец начинаю понимать, что у меня тоже есть выбор», — добавляет к его строкам Эдит.
«Единственный способ реализовать свою свободу выбора — жить настоящим»
Позже Эдит знакомится с Франклом, и их переписка и дружба продолжаются в течение многих лет. Два человека, выжившие в Освенциме, делятся друг с другом еще одним источником спасения — тем миром, что находится в их воображении.
Эдит, когда танцевала перед Менгеле, представляла себя на сцене Будапештского оперного театра, а Франкл в свои худшие минуты думал, как он свободным человеком будет в Вене читать лекции о психологии узников. Внутренний мир их обоих давал им убежище от ужасов настоящей жизни, но позже этот внутренний приют превращается в тюрьму, так как бывшие узники не могут отпустить свой опыт.
Конечная цель любого травмированного человека — строить жизнь, свободную от теней прошлого, но это не значит, что стоит притвориться, якобы этого прошлого не существует. Есть более трудная, но и более надежная цель — дать себе прожить все угнетенные чувства, рассказывать о боли, пока не сможешь оставить ее позади.
Но и другая крайность — ориентация исключительно на будущее — несет в себя потенциал саморазрушения, считает Эгер:
«Если мы устремлены только в будущее, повторяя как заклинание: «Я не буду счастлив, пока не закончу университет», «Я не буду счастлива, пока не встречу нужного человека», мы живем в той же темнице, возведенной теми же руками. Единственный способ реализовать свою свободу выбора — это жить настоящим».
Еще один важный элемент, о котором пишет доктор Эгер — не давать травме поколебать веру в собственную правоту: «Для меня освоение установки «Делать то, что я делаю и как я делаю, могу только я» означало оппонировать патологическому отличнику, который живет внутри меня и отчаянно охотится на каждый кусочек бумаги в стремлении доказать собственную правоту. Это означало научиться переосмысливать свою травму, прекратить всматриваться в мучительное прошлое, чтобы находить там лишь подтверждение своей слабости и несовершенства, и увидеть наконец свидетельства силы и таланта; означало признать, что существует возможность роста».
Чтобы сделать эти шаги, Эдит направилась в самые страшные для нее места на свете — в Германию и Освенцим. Туда женщину привела работа, и Эгер уже готова была отказаться от поездки, которая, очевидно, пробудила бы много неприятных воспоминаний, но ее удержал муж — словами о том, что «если ты не поедешь в Германию, то Гитлер выиграл войну». Почему так строго?
Потому что когда мы поддаемся нашим страхам, мы открываем для них свой последний приют — внутренний мир, и не важно, чем в реальности закончилась война, когда внутри себя Эдит сдалась перед травмой, нанесенной ей фашистами. Или, говоря словами Эдит: легче думать, что кто-то или что-то отвечает за твою боль, чем принять на себя ответственность и выйти из образа жертвы.
Она, конечно, не сдалась, поехала и в Германию — и в Освенцим — и глядя по книге, это были последние фрагменты, которых не хватало в пазле ее исцеления. От себя не сбежать, поэтому наилучший выбор — принять свое прошлое, принять свои чувства, посвященные ему, прожить их и наконец, спустя десятилетия, полностью идти дальше, чтобы больше не страдать приступами паники и чтобы Гитлер не отвоевал себе в ее сознании ни единого места. А еще — чтобы окончательно решить вопрос о мести:
«В лучшем случае месть бессмысленна. Она не может изменить то, что нам сделали, она не может стереть несправедливость, под которую мы подпали, она не может вернуть наших умерших. Что хуже, месть поддерживает цикл ненависти. Она заставляет ненависть ходить по кругу. Получается, мы не имеем развития, когда мы ищем мести, пусть даже ненасильственной».
А еще, рассказывает Эдит, помогают ритуалы. Для нее таким ритуалом стала возможность вернуться на место потери, то есть в Освенцим — но кто сказал, что это единственный возможный путь? Выйти на белорусскую демонстрацию за рубежом, написать письмо политзаключенному или просто зажечь свечу в памятный для себя день — а может, просто выпить чаю в любимом кафе. Главное — строить для себя новые опоры, чтобы с их помощью идти в жизнь.
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»Скандинавы — самые счастливые народы мира. Вот несколько секретов, как им это удается
