Фото: specreport.belta.by/pioneer
Этой дате много внимания уделили государственные СМИ, немало проведено официозных мероприятий по случаю. А главное — к этой кампании непосредственно присоединился и сам Лукашенко, проведя встречу с активом современных белорусских пионеров и отметив при этом, что возлагает большие надежды на восстановление бывшей советской системы, направленную на идеологическую индоктринацию молодежи:
«Надо серьезно отстроить работу пионерской организации и в целом нашей молодежной организации. Самый большой недостаток, что пионеры и пионерская организация слабо привязаны к молодежной организации, БРСМ, а они не очень интересуются вашей жизнью. У нас было железно: комсомольцы — это старший брат. Организовывают, ведут за руку. То есть из пионеров растили новое поколение молодежи».
Причины такой заинтересованности проблемой со стороны Лукашенко понятны: удерживая власть при помощи жестоких репрессий, он все-таки понимает, что на идеологическом поле борьба по-прежнему проигрывает.
Говоря словами российского классика, у неблагодарного вождю населения «разруха в головах», и в случае со взрослыми людьми что-то с этим сделать уже сложно. Можно насильно заставить их держать свои мысли при себе, но заставить искренне перековаться вряд ли возможно. Поэтому и приходится сидеть на штыках и лететь на одном крыле, что не очень комфортно.
Но, может, если со взрослыми так не срослось, то удастся вылепить не конъюнктурно, а идейно верных режиму людей из нынешних детей, если правильно поставить идеологическую работу с ними? Если система, как помнит и сам Лукашенко, довольно исправно, пока внутренние и внешние враги все не развалили, работала в советское время, то почему не может сейчас? Может, просто организационно все неправильно сейчас налажено, а если скальковать прошлый опыт и применить его в нынешних условиях — то все заработает?
Фото: specreport.belta.by/pioneer
На самом деле не заработает. Ведь для того, чтобы работала, недостаточно формального задуривания голов в школах, нужно чтобы был более солидный фундамент. Который в советское время был практически до самого конца СССР, и на нем все держалось. Теперь же никакого фундамента нет, идеологическая работа виснет в воздухе.
Проиллюстрирую эту мысль собственным автобиографическим опытом. Мое раннее детство пришлось на 1980-е годы, когда коммунистическая система вступила в финальную стадию своего кризиса. До ее краха начали уже отсчитываться последние годы, хотя тогда об этом еще почти никто не догадывался. Именно в это время я начал познавать мир, пошел в школу и вообще, говоря по-научному, вступил в процесс социализации. На том раннем этапе она проходила в условиях, мало отличающихся от других советских детей.
И вспоминая те времена, должен признать, что система детской идеологической индоктринации даже тогда, на самом-самом закате коммунистической системы, действовала довольно неплохо. Помню свое — и не только свое — тогдашнее некритично положительное отношение к Ленину, советской власти, коммунистической партии, Октябрьской революции, «Великой Отечественной войне» и подобному.
Всплывает, например, в памяти, как во время каких-то споров среди моих сверстников, если один сомневался в правдивости слов другого, то он мог выкрикнуть: «Лениным поклянись!» И это был один из наиболее сильных видов клятвы. Девочки-первоклассницы или даже дошкольницы спокойно могли прочитать на школьном утреннике стишок вроде «Я маленькая девочка, я в школу не хожу, я Ленина не видела, но я его люблю». Никто с этого не смеялся, воспринималось как должное. Не говоря уже о том, что до последних лет СССР хранились все октябрятско-пионерские ритуалы, притом значки с юным Ильичом и красные галстуки носились не обязательно из-под палки.
Нельзя сказать, что это все усваивалось прочно и пережило испытание временем и сменой эпох. Как раз нет — никто из моих тогдашних друзей-знакомых эти идеалы, насколько я знаю, во взрослую жизнь не понес. Но в то время это хоть и поверхностно, но усваивалось, и довольно органично, без внутреннего сопротивления и категорического отторжения.
Чем это можно объяснить? Дело в том, что тогдашние успехи в индоктринации детей базировались на очень мощной базе, которая закладывалась до того десятилетиями. Культ Ленина и вера (хотя и непрочная) в преимущества советского строя среди позднесоветских детей не была результатом только того, что им что-то в голову сознательно вбивали «специально обученные люди» вроде идеологов или военруков.
Это все, конечно, присутствовало тоже, но главное было все же в другом. А именно в том, что подобный антураж окружал ребенка от самого рождения и распространялся на всех уровнях, он был просто разлит в воздухе.
Фото: specreport.belta.by/pioneer
Детские книжечки и более серьезные книги «для среднего и старшего школьного возраста», песни, мультики, фильмы и передачи, газеты, журналы… Нет, далеко не все тогда было заидеологизировано. Нельзя сказать, что любая детская книжка или любой мультик были про Ленина и коммунистическую партию. Большинство, конечно, нет. Но немало было и детского контента, в котором идеология так или иначе присутствовала. Притом она не всегда была грубой и навязчивой, часто действовала косвенно, исподволь.
А поскольку идеологический контент был в то время качественным, то он становился и частью массовой культуры. Спокойно можно себе представить, как тогдашний ребенок напевает себе под нос «пусть всегда будет солнце… Или «что тебе снится, крейсер «Аврора»… Не потому, что в его голове занозой сидит желание под знаменем коммунистической партии бороться за мир во всем мире или быть верным идеалам октября. Просто потому, что песни нравятся сами по себе. Я сам с тех пор много всего такого знаю наизусть, хотя специально, кажется, никогда не учил.
Важно то, что те же произведения литературы и искусства, под влиянием которых обычные дети делались детьми советскими, часто были созданы людьми безусловно талантливыми, не были графоманией. И не всегда они были результатом чистой конъюнктурности, когда автор пишет произведение на заказ о том, во что сам ничуть не верит. Соответственно в произведениях тех была какая-то искра, которая если не зажигала и вдохновляла на подвиги, то по крайней мере способствовала тому, чтобы прочитанное, просмотренное или прослушанное ложилось кирпичиком в общую мировоззренческую постройку.
Примечательно также, что значительная, если не большая часть того идеологического комплекса, на котором нас воспитывали, та же «лениниана», были созданы задолго до рождения потребителей продукции, часто за несколько десятилетий. Тем не менее, те же детские книжки нормально читались и не воспринимались как что-то безнадежно устаревшее. Например, при чтении в детстве гайдаровского «Тимура и его команды» не думалось о том, что это все создано почти за полвека до того и уже не актуально.
Мир тогда не менялся настолько стремительно, как сейчас, и разница между поколениями хоть была, но не настолько огромная и четкая, как позже, когда общество и в наших широтах начало трансформироваться из индустриального в постиндустриальное.
Поэтому творчество старых авторов, писавших свои произведения тогда, когда идея была еще живой и они сами ей горели, могло без проблем восприниматься новыми поколениями без особого принуждения. И при этом, по крайней мере временно, сохраняла свою энергетику. Что идеологическую копилку несомненно обогащало и усиливало.
Таким образом, в конце Советского союза коммунистическая идеология уже была в глубоком кризисе, из которого в итоге так и не вышла, но система индоктринации детей благодаря мощной предварительно заложенной базе еще относительно исправно работала по инерции. Хотя спасти систему это уже не могло, ее противоречия оказались намного сильнее. И когда на волне перестройки в страну пришли гласность и плюрализм, дети не только клясться Лениным, но и думать о нем сразу перестали. Ведь сама по себе система работы с детьми хоть еще и работала и какую-то первичную базу закладывала, но развить и закрепить результаты этой работы было уже невозможно.
Фото: specreport.belta.by/pioneer
Можно ли то же самое, хотя не с таким размахом, но все же не чисто формально, а вполне реально возродить в нынешней Беларуси? Может, мобилизировав силы, Лукашенко вместе со своей командой сумеет, когда уже старшие поколения ему «предали», через школу эффективно взять под контроль детей и молодежь хотя бы так, как это было в позднесоветские времена, пока систему не взорвали гласность и плюрализм? Мне кажется, что это очень маловероятно, ведь, как говорится, есть нюанс.
Ситуация тогда и сейчас коренным образом отличается тем, что в позднем СССР коммунистическое руководство имело в руках уже готовую, максимально разветвленную и отработанную и отшлифованную поколениями систему, которая к тому же действовала в условиях фактического отсутствия конкуренции, а Лукашенко ее нужно в кризисных условиях только создавать. Притом создавать при отсутствии живой идеологии, которой горели хотя бы сами идеологи. Ведь если не будут гореть они сами — то не зажгут и других.
Фото: specreport.belta.by/pioneer
Плюс — надо создавать не формальную, а реально действующую инфраструктуру вроде советской — чтобы дети узнавали о том, что Лукашенко крутой, а созданная им система самая-самая не только из выступлений перед ними тетушек с начесами и бравых приглашенных гостей из военкоматов и прокуратур, а из источников, интересных и авторитетных для них самих. То есть если идеологическая работа ведется не только в школе, но и вне ее, а главное — по крайней мере некоторые элементы идеологии потребляются в процессе повседневной жизни и добровольно, ведь это просто интересно.
Реанимировать старую советскую базу, чтобы опереться на нее, не получится — она безнадежно устарела и для современных детей непригодна.
Не будут современные мальчики и девочки, даже с пионерскими галстуками на шее, читать и брать в пример «Тимура и его команду»: это произведение из другой, безгранично далекой им эпохи. И другие еще хоть немного интересные нашему поколению даже талантливые книги читать не будут, и пионерские кинофильмы, популярные в советские времена, тоже их не увлекут.
Для того, чтобы государственная пропаганда имела выход на молодое поколение, нужно уметь ее подавать через современные платформы — те, где молодежь проводит свободное время. А с этим проблемы. Можно поехать самому Лукашенко в школу провести у детей «урок памяти» или послать туда же с этой же целью условную Наталью Ивановну Кочанову. И даже согнать туда детей, которые под присмотром учителя будут час терпеливо и послушно все, что им говорят, слушать.
Но в тоже время никак не заставишь ребенка уже без учителя и вполне добровольно смотреть запись с Лукашенко или Кочановой на Ютубе. У молодежи — свои кумиры, и их невозможно создать административно, если это им неинтересно. И силой и репрессиями здесь ничего не добьешься, как бы власти не верили в их универсальность и чудодейственность.
Теоретически можно при помощи такого универсального и чудодейственного, по мнению наших властей, механизма, как сила и насилие, заставить условного Влада Бумагу или какого другого популярного среди молодежи блогера гнать на своем сверхпопулярном канале провластный контент. Но если контент этот будет кондовым — а другим по принуждению он быть и не может, — то это приведет лишь к потере этим каналом популярности и переходом пользователей к другим, более живым и интересным конкурентам.
Создать же что-то конкурентоспособное на этом поле самим сторонникам власти явно не под силу. Мертвая идеология априори не может родить ничего живого. Практика предыдущих десятилетий показывает, что все попытки создать что-то реально интересное и привлекательное в интернете с расчетом на массовую молодежную аудиторию всегда завершались одним — «освоением» бюджета и пшиком на выходе.
Фото: specreport.belta.by/pioneer
Если что-то из продуктов и обретало относительную популярность — то только как образец лютого трэша, который перепощивали чтобы посмеятся. Никаких предпосылок для того, чтобы ситуация изменилась, учитывая то, что и сам глава режима, и его главные соратники — люди с мышлением прошлого века, нет.
Поэтому и впредь придется этому режиму лететь на одном, репрессивном крыле. Приделать к нему второе, идеологическое — задача невыполнимая. Тем более если между трансляторами и аудиторией — ментальная пропасть.
«Сказал, чтобы сами пионерились». Мальчика не приняли в пионеры, так как не купил в школе галстук
