Записали самое интересное из дискуссии, которую организовала платформа «Банк Ідэй».
«После окончания войны для Беларуси будет свой план Маршалла»
Андрей Вардомацкий, доктор социологических наук:
— Ввод российских войск одобряют около 10-11 процентов белорусов. Однако при этом обвала или понижения процента позитивного отношения к России не произошло.
— Что будет дальше? Представьте себе карту военных действий в Украине. Чем больше, длиннее и массивнее будут стрелки контрнаступления украинского, тем интенсивнее стрелки белорусского геополитического сознания пойдут на Запад.
— После окончания войны для Беларуси будет предусмотрен свой план Маршалла. И именно он обозначит геополитические ориентации и элит, и простых людей — особенно тех, которые сейчас «шатаются».
— Что будет с ценностями? Не верю в возможности изменения ценностей через СМИ в короткой и долгой перспективе. Будут конкретные вещи, сделанные Россией, оцениваться негативно. И если они аккумулируются, только тогда пройдет качественная смена.
«Становится больше белорусскоязычного контента»
Геннадий Коршунов, старший исследователь Центра новых идей, экс-глава Института социологии НАН:
— В Беларуси идет продолжение ценностного противостояния, которое завязалось еще в 2020-м. По отношению с одной стороны к «спецоперации», с другой стороны — к полноценной войне хорошо видно разграничение общества. То, что происходит в Украине, — раскол между Европой и Россией — имело место и во время Белорусской революции 2020 года. Сегодняшние же боевые действия делают более концентрированным ценностное, «мировоззренческое» несовпадение и внутри Беларуси.
— Война для Беларуси — совершенно отрицательная вещь. Однако происходящее в Украине провоцирует больший спектр ставок. Поддержка России или не поддержка России? Должна ли Беларусь участвовать или нет? И так далее.
И здесь можно проводить параллели и определять дуализм: провластный лагерь склоняется к позитивному отношению к «спецоперации», тогда как противники власти выражают недовольство и войной, и властью.
— Белорусы вовлечены в информационные нарративы. Однако эти пузырьки не плотные. Дискуссии в обществе есть — даже на повседневном уровне. Более того, если у России не получился блицкриг, спорить со сторонниками власти стало гораздо проще — те теряют часть аргументов и начинают задумываться о приверженности к России. И это подтверждали наши респонденты. Здесь же отметим, что одновременно очень эффективную политику проводит Украина. Часть аполитичной молодежи, например, накрывала информационным потоком во время пересмотра Ютуба — «преролы» с кадрами войны и сообщениями о ней пробивали изоляцию.
До взрослого населения война доходит через финансы: это ощущается уже сейчас и по ценам, и по курсу доллара, и по рынку труда — некоторые профессиональные группы уже пострадали от вторжения.
— Соучастие режима Лукашенко в войне отразилось и на белорусах: и на тех, кто выехал, и на тех, кто остался. Так просто гордиться тем, что ты белорус уже не удается.
— Становится больше белорусскоязычного контента, больше людей переходят на родной язык из-за блокировок российских ресурсов. Вопрос только, какая доля общества будет вовлечена в эти метаморфозы, как скоро пойдет эта трансформация… Основное движение прогнозирую в той части общества, которая ранее отказывалась определяться в своих пристрастиях.
