Журналистка Ирина Халип, супруга экс-кандидата в президенты Андрея Санникова, вспомнила, как на нее заводили уголовное дело в 1997 году. Она рассказала об этой истории в видеопроекте «Ток».
— Как вы решились ударить по лицу следователя прокуратуры?
— Понимаете, это очень больная тема для меня. Действительно. Это был первый раз в моей жизни, когда я обратилась в правоохранительные органы. Это было после митинга 2 апреля 1997 года. Помните, тогда Лукашенко и Ельцин подписали договор о создании союзного государства. Они там пили шампанское, били посуду — «вакханалия», как Лукашенко говорит. Но вакханалия не то, что сегодня, а то, что было тогда. У нас была акция. Абсолютно спонтанная, стихийная. Никто не готовил, никто, конечно же, не пытался подать заявление в горисполком. Я иногда вообще удивляюсь. Как мы тогда собирались на какие-то спонтанные акции, когда ни социальных сетей не было, ни сотовых телефонов. Не знаю.
Но акция тогда была, помню, очень боевая. Мы собрались возле Оперного театра, и после митинга кто-то сказал: «К российскому посольству!» И пошли. Потом мы оказались в каком-то окружении омоновцев, которые просто пошли в атаку.
Я видела, как бьют папу моего единственного. После мой папа попал в больницу. Кстати, у него рука так и не гнется до сих пор. Потому что они бросили его на землю и какой-то мудак начал сапогом топтать его руку. Его рука не гнется. Он очень долго вынужден был носить усы, потому что шрамы на лице: когда его били головой о дно милицейской машины, там какие-то железки лежали.
Конечно, на следующий день я побежала в прокуратуру, написала заявление. Через несколько дней я получила сообщение, что возбуждено уголовное дело по факту превышения полномочий сотрудниками милиции.
Потом проходит какое-то время — месяц, два, три — и все. Я понимаю, что по всем процессуальным нормам уже что-то должно было произойти. Помню, я как раз ехала около городской прокуратуры и думаю: дай зайду. Не было мобильных телефонов, а по городским очень трудно дозвониться.
Я забежала. А тут следователь сидит как раз и на принтере что-то печатает. Почему никаких новостей, говорю. «А, это вы. А я не сообщил? Замотался, забыл. Закончена. Закрыто ваше дело. Нет состава преступления. Извините, наверное, я должен был сообщить ». Ах ты ж сволочь такая! Я подошла, сказала: «Ну все, хорошо» — и дала по лицу. Абсолютно спокойно. Пришел такой покой, даже рука не дрожала. Хлоп — и пошла себе.
А через несколько дней стало известно, что уже я фигурантка уголовного дела. Там что-то вроде «телесные повреждения, нанесенные должностному лицу в связи с исполнением служебных обязанностей». Я не знаю, есть ли сейчас такая статья. Может, есть, может, нет.
— И вы заплатили штраф?
— Да. Потом еще все шутили: «Если бы мы знали, что такое наслаждение, как дать пощечину следователю, или прокурору, или милиционеру, стоит всего лишь четыре доллара (тогда это был эквивалент четырех долларов), то боже ж мой».
