Чего хочет достичь IT-компания Аndersen организацией публичных встреч со Светланой Алексиевич, Артемием Троицким, Станиславом Шушкевичем и другими знаковыми личностями? Почему стоит прислушаться к Грете Тунберг? И правда ли, что айтишники боятся знакомиться с девушками? Об этом и многом другом Радио Свобода поговорила с основателем IT-компании Andersen Александром Хомичем.
Компания Andersen занимает несколько этажей небоскреба Royal Plaza в центре Минска, и из каждого окна офиса видна живописная панорама столицы. 42-летний Александр Хомич принципиально не имеет своего кабинета, и наш разговор происходит в переговорной комнате, через стеклянные стены которого нас могут видеть все сотрудники.
Александр Хомич родился в Полоцке, окончил местную школу, лицей БГУ, физический факультет БГУ. Физик-ядерщик. В 2008 году основал Andersen, как и полагается IT-компании, «в гараже». За более чем десять лет компания превратилась в IT-аутсорсингового резидента Парка высоких технологий с офисами в России, Украине и Беларуси и почти тысячей сотрудников. При этом Хомич называет свою компанию скромной и пока широко не очень известной экономическими подвигами.
От тренера по бодибилдингу к Шушкевичу, Алексиевич и Троицкому
— Почему Andersen решил вкладывать деньги в организацию публичных встреч в Минске с такими знаковыми фигурами, как нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич, музыкальный критик и публицист Артемий Троицкий, российский музыкант и литератор Петр Мамонов и другими.
— Во всех IT-компаниях проходят встречи по интересам, на которых обсуждаются те или иные задачи. Есть регулярные корпоративные встречи, отмечания дней рождения по пятницам раз в месяц. Мы подумали: а почему жизнь программиста должна ограничиваться только его профессиональными интересами или интересам коллектива? Почему это не может быть расширено до обычных человеческих интересов, например здоровья. И первый, кого мы пригласили, был мастер по бодибилдингу Владимир Ван Ли. Он рассказал ребятам, как надо сидеть за столом, как держать руки, как не «сорвать» спину, и пригласил к себе в зал заниматься.
Его пришли послушать человек сорок. Потом коллега говорит: «Слушайте, есть же Станислав Шушкевич, старенький уже, давайте его пригласим». Нам показалось: кто мы, а кто Станислав Станиславович — первый руководитель страны. Кстати, физик, как и я. Но он согласился сразу. Рассказал о своем жизненном пути — как был ребенком, студентом, аспирантом, заведующим кафедрой, о своих шагах в политике, политические взгляды, о жизни по завершении политической карьеры.
После Станислава Станиславовича мы подумали: а не замахнуться на Вильяма нашего Шекспира — Светлану Алексиевич? И здесь нам тоже повезло — произошло чудо, она согласилась, потому что ей тоже были интересные айтишники.
В фильме «Форрест Гамп», когда у героя были душевные переживания, он просто побежал. Добежал до одного океана, развернулся и побежал к другому. Все на него смотрели с недоумением, а потом начали находить в его деятельности какой-то знак для себя. Спрашивали: почему он бежит? Ради мира? Он отвечал: «Я просто бегу, потому что бегу».
Отвечая на этот вопрос, я скажу, что мне просто интересно этим заниматься, потому что эти люди интересны для меня и для аудитории. Мы руководствуемся не только популярностью, но прежде всего жизненной позицией, творчеством и какой добавленной стоимостью, которую эти люди принесли в общество.
Встреча со Светланой Алексиевич была одной из самых теплых. Она интересна как собеседник и, как я ее почувствовал, достаточно легкий и удобный в коммуникации человек.
О попытках цензуры
— Во время подготовки к встрече с Алексиевич были определенные попытки цензуры со стороны организаторов относительно работы журналистов на мероприятии, в результате никакой цензуры не было. Какие выводы организаторы сделали из этого опыта?
— Началось все драматично. Как вы верно заметили, цензуру все же не удалось сделать. Первые встречи происходили в нашем уютном офисе, на них присутствовало около 200 человек. А когда мы объявили, что у нас будет Светлана Алексиевич, в течение 3—4 часов через сайт зарегистрировалось около 400 человек, из них около 50 журналистов. Такого внимания к нашей скромной компании раньше никогда не было.
В какой-то степени нам показалось, что если мы организаторы, идеологи этого мероприятия и мы в первую очередь руководствуемся желанием сделать мир лучше, то в наших руках есть возможность контроля текстов, которые журналисты могут представить по итогам встречи. Многие выступления Алексиевич заканчиваются теми или иными политическими лозунгами, к которым я отношусь достаточно сдержанно. Честно признаюсь, я не хотел, чтобы на площадках моей компании разбрасывались лозунгами.
Когда отдел маркетинга выпустил просьбу к журналистам предоставить материалы, это мгновенно сделало меня ретроградом, душителем свободы в молодой стране и в некоторой степени прославило. Как результат, маятник качнулся в другую сторону. Мы сказали: если так, смотрите, какая демократия должна быть — и устроили живую трансляцию. В итоге мы выиграли, встреча прошла спокойно. Цензура закончилась онлайн-трансляцией.
То, что я хотел, получилось: люди общались, обсуждали книги Алексиевич. На меня лично сильное впечатление произвела книга «У войны не женское лицо», потом я все остальные ее книги прочитал.
— И какая ваша любимая книга?
— «Время секонд-хенд», воспоминания людей, переживших распад Советского Союза. Это мне близко, потому что я сам — свидетель этих событий. Позже мы приглашали на публичную встречу Артема Драпкин, который собирает воспоминания не только советских ветеранов, но и немцев. Мне был интересен взгляд, как и за что боролись немецкие солдаты во время той войны.
«Если бы мы продавали билеты, это бб сместило акценты в сторону коммерции»
— Публичные встречи происходили на престижных минских площадках и стоили для компании немало. Как мне видится, это такая успешная, наверное, первая в Беларуси, попытка соединить довольно закрытое IT-сообщество с гражданским обществом. Какую долгосрочную цель вы ставите?
— Этот вопрос добавляет смысла в моей деятельности. Если бы мы продавали билеты, это б сместило акценты в сторону коммерции, а мы хотим чистых отношений. Неважно, сколько билет стоит, один рубль или 100 рублей. Отсутствие билетов важно для того, чтобы люди приходили на эти встречи, понимая, что желания заработать здесь нет.
— Или это ваша личная инициатива?
— Да. Я — идеолог всего этого процесса. Не думаю, что мои коллеги поддержали бы дальнейшее развитие этого направления. Деньги — относительно небольшие. Не продавая билеты, мы ограничены и не можем пригласить лиц, которые берут большой гонорар за визит. Основное финансовое бремя — аренда зала, кофе и прочее. Пока мы себе это можем позволить.
— Уж не ориентировались вы практику интеллектуального клуба самой Светланы Алексиевич? Ей часто ставили в упрек, что у нее гости — преимущественно из России. Не думали ли вы о приглашение в будущем культовых, знаковых личностей не из России?
— Готовясь ко встрече с Алексиевич, я узнал, что у нее есть интеллектуальный клуб. Значительную часть своей жизни я прожил в России. Мои родители — русские. Российская культура мне близка, как и большинству наших земляков. Россия не перестает продуцировать Толстых и Достоевских. Эти имена на слуху, и более удобно и легко пригласить их, чем обратить взгляд на Западную Европу или США.
Что касается белорусских гостей, то, если политические лидеры, руководители высокого уровня согласятся прийти на нашу площадку и поговорить с молодыми людьми, айтишниками, возможно, это и для них будет интересно. Нам очень интересен глава МИД Владимир Макей. Возможно, предложим ему к нам прийти.
«Взгляды Станислава Станиславовича не разделяю хотя бы потому, что он — идеалист»
— Вы проводили встречу для сотрудников с первым руководителем независимой Беларуси Станиславом Шушкевичем. Вы подчеркивали, что политические взгляды гостя и организаторов могут отличаться. Почему вы четко держите дистанцию от политики?
— Станислав Станиславович — прекрасный человек с живым умом. Сразу расспросил меня о всех преподавателях кафедры ядерной физики. Почему я стараюсь держаться подальше от политики? Наверное, потому, что взгляды Станислава Станиславовича не разделяю хотя бы потому, что он — идеалист.
Я почувствовал его как человека, который верит в демократию, верит, что благодаря тому, что люди самоорганизуются, в короткий промежуток времени произойдут экономические и внешнеполитические успехи. К сожалению, мы не настолько хороши, чтобы это произошло в короткий срок.
«Такой тип увольнения перенять от действующего президента Америки не могу»
— А вы не идеалист?
— Нет. Мне приходится управлять компанией, делать ее успешной, развивать, поэтому иногда приходится принимать непопулярные, жесткие решения. Эффективность во многих случаях определяется эффективностью каждой единицы. И иногда хорошие человеческие отношения вступают в конфликт с тем, что этот человек не полезен для компании, и ты вынужден расставаться с ним. Со временем отношения могут восстановиться, но, как правило, они рушатся.
— Мы прошлись по офису компании, и забота о сотрудниках здесь сразу заметна, начиная с красивой панорамы, заканчивая местами, где может поесть, отдохнуть, полежать, в теннис поиграть. А как вы прощаетесь с сотрудниками? Не выводите с охраной из здания, используя так называемый американский способ увольнения?
— Американский президент был известен достаточно яркой манерой расставаться с сотрудниками корпорации Trump Organization. Если начальник в запале кричит подчиненному в стиле Трампа «you're fired», он, по сути, расписывается в своем непрофессионализме. Такой тип увольнения перенять от действующего президента Америки не могу.
В нашей компании многие уходят по собственной инициативе. На рынке есть конкуренты, которые прилагают все усилия, чтобы переманить наших лучших сотрудников, но мы в свою очередь стараемся переманить их сотрудников. Короче, есть чем себя занять.
Зарплаты мирового уровня
— Какая средняя зарплата в компании?
— Довольно высокая. Чудо IT случается не сразу. Оно происходит, когда ты докажешь свою эффективность. Молодой специалист приходит к нам на зарплату 600 белорусских рублей. В течение достаточно короткого промежутка времени зарплата увеличивается втрое. Молодой специалист, отработавший год, может получать около 1500—2000 рублей. Далее карьера развивается в соответствии с талантом и трудолюбием человека.
Зарплаты могут быть достаточно велики, они — мирового уровня. По покупательной способности белорусский программист может позволить себе столько же, сколько немецкий или французский. Визуально зарплаты, которые получают в Западной Европе или США, выше. В Калифорнии специалисты такого же уровня, как у нас, могут получать до 10 тысяч долларов в месяц, 120 000 долларов в год. Но стоимость товаров и услуг там значительно выше, налогов больше, и, имея такую зарплату, он может жить небогато.
IT установили по всему земному шару одинаковую зарплату за работу в соответствии с экономическим развитием, числом налогов и ценами на внутреннем рынке товаров и услуг в стране, в которой находится разработка.
Если мы посмотрим на другие секторы экономики, многие нам кажутся немного несовременными. Продукция потребляется на востоке — в России, Казахстане, и ее очень сложно «сосватать» на западном рынке. А в IT 96 процентов экспорта в нашей стране идет в ЕС и США. В первом случае результаты работы (не буду обижать другие отрасли) не выглядят модно и современно, а в нашей сфере реально стоит очередь, чтобы купить мозги, услуги наших ребят. Не удивительно, что IT в нашей стране растет на радость и на зависть.
Можно сказать, что эта отрасль определенным образом дотируется. Участие в Парке высоких технологий дает компаниям, которые там находятся, налоговые льготы. Это возможность для компаний, которые не имеют представительства в Беларуси, приехать сюда и иметь более высокий доход, чем в своей стране. Благодаря этим условиям Беларусь выделена на постсоветском пространстве как страна, в которой отрасль IT представлена и развивается лучше. Если бы этого не было, было бы не так ярко, но все равно было бы.
«Если случится глобальный мировой кризис, потребность в IT-ресурсах станет меньше»
— В одном из интервью вы говорили о том, что наилучшие IT-специалисты остаются в Беларуси. Какие условия нужны, чтобы так было и впредь?
— Дело не в условиях, а в спросе. Может снизиться спрос, и условия не помогут. В 2008 и в 2014 году сложилась ситуация, когда на рынке было большое количество айтишников, свободных специалистов и не так много проектов.
Надо понимать, что этот рынок — очень рискованный, и, направляя свой вектор только в IT, не диверсификуя направления, можно столкнуться с большим риском. Если случится глобальный мировой кризис, потребность в IT-ресурсах станет меньше. Большое количество людей может оказаться без работы. Это надо понимать. Предупрежден, значит, вооружен.
— Сейчас почти каждый белорусский школьник мечтает стать айтишников, настолько это стало модно и престижно. А на самом деле нужно так много специалистов в этой сфере? Или это будет самая востребованная профессия в будущем?
— Недавно я объездил большинство белорусских технических университетов. Знакомился с учащимися, предлагал участвовать в нашей олимпиаде, говорил с ректорами вузов и видел глаза детей, которые смотрели на меня как на «небожителя», обладающего такой компанией и могущего стать их работодателем.
Люди хотят идти работать в IT, так как здесь есть возможность заработать большие деньги. Они забывают, что не для каждого эта профессия приемлема. Нужна математическая логика. Программисты целый день сидят и думают, как составить алгоритм, учесть нюансы работы алгоритма, о хитросплетениях с другими частями программы.
Я, признаться, когда работал программистом, уже на 5 часу рабочего дня сползал под стол и дальше думать не мог. Поэтому тем, кто имеет гуманитарный склад ума, будет очень трудно, карьера не удастся, а значит, не будет и заработка.
Поэтому я рекомендовал бы, выбирая профессию, спросить, нравилась математика в школе. Тогда точно получится, а если нравилась литература, песни и танцы, то тоже можно найти профессию в IT-сфере, но немного другую — есть маркетинг, продажи, дизайн.
«Английский язык — это наше все»
— Как вы оцениваете подготовку нынешних детей в технических предметах?
— Умственные способности белорусов, россиян, украинцев, которые приходят к нам работать, по своей природе достаточно высоки. Если дается сверху хорошее образование, человек в любом случае сделает карьеру, не останется без своего куска хлеба с маслом.
Я закончил среднюю школу в Полоцке, последние два класса учился в Лицее БГУ (я до сих пор помогаю своей alma mater). Те, кто там учился, были невероятно умные, просто космонавты.
После первых двух курсов вузов, как правило, студенты имеют достаточно общий уровень знаний в языках программирования, которые нам нужны. Университеты не могут угнаться за скоростью изменения технологий. Два месяца стажировки, три месяца лаборатории делают из выпускника вуза плюс-минус молодого специалиста, который может быть представлен на проекты и начать работать с задачами.
Особое внимание обращаю на то, что английский язык — - это наше все. Он должен быть на уровне русского и белорусского. Я вами сейчас говорю по-русски, с теми или иными особенностями и акцентом я могу говорить по-английски с журналистом. Незнание английского языка существенно ограничивает перспективы, потому что тогда рынком является только Россия.
«Ребята — программисты, женщины — тестировщицы»
— В нашей компании женщин около 20%. Ребята, в основном, программисты, женщины, преимущественно, тестировщицы. При проверке работы программного обеспечения женщины более пунктуальны, въедливы и систематичесны, чем мужчины. Среди тестировщиков женщин больше. А вот в бизнес-аналитике мужчин и женщин — 50 на 50.
В начале у нас была маленькая компания, в которой работали только мужчины. Через некоторое время, когда средства нам позволяли иметь HR (специалисту по персоналу. — РС.), я сказал: «Давайте будем нанимать девушку, чтобы мы хотя бы улыбались, приходя на работу, а не сидели с такими лицами». У нас в HR работают только девушки. Никто, как они, не смогут настроение улучшить, поговорить по душам, направить на эффективную производственную работу.
Мифы об айтишниках
— Привилегированная в Беларуси IT-сфера обросла различными мифами. Какой самый распространенный миф о айтишниках? И какие мифы вы пытаетесь разрушить в том числе и через встречи со знаковыми личностями?
— Основные мифы: айтишники ничем не интересуются кроме своей работы, у них бледные лица, они нон-стоп находятся возле компьютера, в результате есть определенная осоциальность. Это скорее проблема не программистов, а проблема нашего века. Неправильно будет сказать, что это не так, что у нас розовощекие спортсмены, которые хороши как в написании программ, так и на бойцовском ринге. Профессия накладывает отпечатки. Это касается и других профессий. Если бы вместе в одной компании собрали аудиторов, бухгалтеров, брокеров, технологиов и так далее, то они преимущественно выглядели бы так же. Все весь день смотрят в компьютер, не отводя глаз.
Еще один миф или правда о айтишниках — скованность при знакомстве с девушкой, но эту проблему решают соответствующие мобильные программы (привет, Tinder) или соответствующие напитки в барах.
Средний возраст сотрудников в нашей компании — 28 лет. Мне самому 42 года, и я полностью органичен для своей компании. Есть миф, что программисты должны быть молодыми, что люди после 35 лет менее эффективные в программировании. Это предвзятое отношение. Хотя, действительно, трудно в офисе найти седовласого программиста.
С учетом того, что все больше людей берут на работу, те «динозавры», которые еще помнят перфаленту или компьютеры IBM с огромными экранами, на этом фоне теряются. Они, как правило, не любят open space (офисы с открытым планированием. — РС.). Многие открывают свои направления. Качество их работы не снижается. Это еще молодые люди по всем стандартам.
Конечно, с возрастом теряется какая-то острота ума, возникает больший догматизм и конъюнктурности, что не всегда хорошо, когда нужно принимать творческие решения. Но опыт и знания, как правило, доминируют. Возможно, им неудобно находиться в окружении 25-летних парней, но такие люди нужны в нашей и других компаниях, им работу найти достаточно легко.
«Памятник моему прадеду — Беломорканал»
— На вашей странице в Фейсбуке я обратила внимание на критический пост по случаю 100-й годовщины Октябрьской революции, ее последствий в том числе и для Беларуси. Есть ли в вашей семье пострадавшие от коммунистических, сталинских репрессий? Были в Куропатах?
— Семьи обоих моих родителей походят из России. Куропаты к моей семье не имеют отношения, но памятником моему прадеду по материнской линии является Беломорканал. По отцовской линии были раскулачивания в Карелии. В том доме, где жили мои прадеды, сейчас находится какая-то школа. Это был кровавый, тяжелый период истории. С другой стороны, Советский Союз мне интересен как социальный эксперимент, поставленный на большой территории, результаты которого и космонавт Юрий Гагарин, и миллионы репрессированных, в том числе и члены моей семьи.
С кем стоит объединяться
— Сейчас идет много разговоров об интеграции Беларуси и России. Как вы к этому относитесь?
— Джон Леннон в 1971 году написал песню Imagine, в которой были такие слова:
Imagine there's no countries
It isn't hard to do…
…
You may say that I'm a dreamer
But I'm not the only one
I hope someday you'll join us
And the world will be as one
Возможно, когда-то на планете не будет государств и все будут жить, как пел Джон Леннон. Если посмотреть на удачные варианты объединения, то объединенным странам лучше, чем разобщенным. В Евросоюзе путешествуешь из страны в страну, и лишь изредка могут остановить и проверить, обратив внимание на номера моей машины. Не очень хорошо, когда стоишь в Польше на границе три часа, чтобы получить печать в паспорт и чтобы собака понюхала твой багаж. Это пример объединения и разъединения.
Перед тем, как в современном мире объединяться, я бы внимательно подумал, с кем это делать. Объединяться со страной, в которой шаман направляется в главный орган административной власти, чтобы помочь этой власти измениться… Не думаю, что нужно к такому союзу стремиться. А вот если б очереди в Бресте сократились, это был бы существенный шаг к какому-то следующего объединения.
Грета как современная Жанна д'Арк
— До сих пор в сети горячо обсуждается выступление в ООН шведской школьницы Греты Тунберг с критикой существующей ситуации с защитой окружающей среды. Как вы и ваша компания к этому относитесь?
— Я нахожу выступление Греты Тунберг исключительно пассионарным. Жанна д'Арк могла примерно с таким же выражением лица рассказывать о необходимости идти на войну с Англией. Я удивлен реакцией общества на ее выступление. Возможно, в нашем пространстве и среди людей моего возраста это обусловлено тем, что еще помнят Саманту Смит и и других детей — «борцов за мир». Поэтому Грету в том же виде представили.
Господа, если вы не согласны с Гретой, то с чем согласны? Разумно смотреть на то, что сейчас происходит, разумно гадать: глобальное потепление это или антропогенный факт? Какой следующий шаг будете делать? Мы с сыном катались по пустыне в окрестностях Дубая и видели, как из песка торчат пакеты. Это убивает и желание, и настроение посмотреть мир.
Мне приятные тренды калифорнийских или европейских школьников, которые собирают пластик или несут в руках хлеб, напитки, не покупая пакетов. Грета Тумберг собрала полтора миллиона молодых последователей по всему миру. Я нахожу это борьбой с ветряными мельницами. Китайский завод произведет столько пакетов, сколько никакие школьники и студенты никогда не соберут. Надо бороться прежде всего с заводом, а не с его продукцией.
Uber и другие компании, которые меняют мир
— Вы представитель молодого поколения бизнесменов. Чем экономика 21 века отличается от экономики 20 века?
— 21 век выделяется тем, что возникли такие компании, как Uber, компании по доставке еды, множество мессенджеров. Большинство из них имеют общую черту: в классическом понимании экономики они убыточны. Количество денег, вложенных в компанию, не может быть скомпенсировано ее прибылью. Мы наблюдаем капитализацию Uber, в то время как заработки его некоторым образом сомнительные.
Есть учредители, которые запускают стартап, который, достигнув определенных размеров, получает финансирование, потом венчурные капиталисты выводят свой капитал или расширяют свое присутствие. Так или иначе, день за днем это все же нарыв, без которого невозможно представить нашу жизнь.
Uber показал широкому кругу людей во всем мире, что у них в руках есть актив, из которого они могут заработать. В Москве каждый второй таксист Uber расскажет свою бизнес-историю, как когда-то он был выдающимся предпринимателем, потом что-то пошло не так, и теперь он никому не подчиняется и работает как фрилансер на своей машине. Часто это люди моего возраста в костюмах, с галстуками, в белых рубашках.
Эти компании изменяют мир. Невозможно представить этот мир только с регулярным такси. Захочешь пиццу, открываешь программу — вот тебе пицца. Идти за пиццей выглядит олдскульно. Компании прошлого века были направлены на прибыль. Компании этого века растут путем капитализации. Смотреть на это интересно и одновременно страшно. Мы находимся перед формированием новой экономической парадигмы.
Краткая анкета Свободы
- Почему компания называется Andersen?
- Это скандинавское слово, которое начинается на А. В большинстве рейтингов А — впереди. Ганс Христиан Андерсен знаменитый светлыми и поучительными сказками. Название я придумал, когда еще мечтал о своей компании. Но мы ни в коем случае не сказочники, отвечаем за свои слова.
- Какие книги читаете?
- Меня интересуют социальные явления. Сейчас читаю «Психологию масс» Гюстава Лебона. След оставила «Империя должна умереть» Михаила Зыгаря, прочитав которую, скажу, что в России все может измениться завтра, и ничего за сто лет. Из белорусских — «На росстанях» Якуба Коласа, лучшая классическая книга поры Серебряного века, которая на общем фоне незаслуженноне распиарена.
- Какая музыка в машине?
- Храню верность российскому року. ДДТ, Юрий Юлианович Шевчук — две трети моей музыкальной коллекции.
- Образец и пример для подражания?
- Наверное, я должен сказать, что это Стив Джобс и Билл Гейтс или Илон Маск, но я частично руководствуюсь ревностью к этим личностям, чтобы в нашей скромной компании достичь их уровня и сделать больше. С классических — Петр Аркадьевич Столыпин. Цельная личность, пример того, как нужно отдаваться своему делу.
- Считаете ли эффективным жесткий менеджмент Стива Джобса?
- У Джобса многое получилось вопреки его усилиям. Он был исключительно заряжен, энергичный человек, харизматичный, пассионарий, и в результате своего он добился, но были моменты, когда его родная компания исключила его из своих рядов. Если бы Apple его опять не взял, назад купив операционную систему NeXT, не исключено, что о Джобсе мы б не знали. Я так думаю, что на 9 неверных решений он принимал одно гениальное, которое толкало его вперед. Исходя из написанной о нем книги, из тех мифов, что дошли, его жестокость была чрезмерной.
- Как вас можно обидеть?
- Все, что касается эмоций, на профессиональном уровне может стоить больших денег. Руководствуясь обидой, личными симпатиями и даже любовью, можно очень навредить компании. В профессиональном смысле я пытаюсь держаться холодного, спокойного, обдуманного расчета. В личном плане меня может обидеть неверность, а также сказанные за спиной слова, которые не будут применяться к сути.
- На сколько процентов вы реализовали свой потенциал?
- Мужчины сначала соревнуются со своими конкурентами, живыми участниками рынка, а, одержав победу над живыми, — с теми, кто уже умер. Еще есть куда двигаться. Мы многого достигли. Компания развивается, мы открываем офисы во Франции и Германии. Каждый день бросает вызов, приходится нащупывать на болотистой почве ближайшую твердую кочку, чтобы на нее опереться. Надо держать нос по ветру, чтобы понять, правильный шаг делаешь…
- Как бы вы объяснили обычному человеку, что делает ваша компания?
- Наша компания делает мир лучше. Она приносит в мобильный телефон и компьютер программы, которыми он пользуется каждый день, в его машину — элементы управления. Белорусы пользуются продукцией Andersen, когда заказывают билеты у крупнейших поставщиков этих услуг, В России это программы Сбербанка, Тинькофф. Величайший ритейлер бытовой техники MediaMarkеt — это тоже наш вклад.
