Полтора месяца назад 28-летний Владимир стал директором средней школы в Гудогае (Островецкий район Гродненской области). И все это время он живет в сумасшедшем ритме. С нами он беседует, параллельно подписывая грамоты, принимая учителей в кабинете и отвечая на звонки.
Как молодой физик выбрал на распределении Островец, зачем он носил в рюкзаке спирт, признавались ли ему школьницы в любви и как к новоиспеченному руководителю относятся старшие коллеги — «Наша Нива» рассказывает об одном из самых молодых в Беларуси директоров школ.
«Мой рекорд — семь двоек за один урок»
— Куртки можете повесить сюда, — открывает директор шкаф в приемной. — Вы уж извините, что нет времени как следует вас принять: столько дел. Мне пора на урок.
Владимир Николаевич взбегает по ступенькам на второй этаж. В классе его ждут семиклассники: у них сегодня последнее в учебном году занятие по физике, и директор обещал показать эксперименты. «Обещал — значит, будут», — улыбается Владимир Николаевич. И на 45 минут превращается в фокусника, который может перевернуть накрытый листом бумаги стакан с водой и не пролить ни капли, разрешает детям лопать шарики — всё ради научного интереса.
— Я не теоретик, а практик. Многие эксперименты беру из советских учебников. Раньше у меня в рюкзаке всегда лежали зажигалка и спирт, чтобы в любой момент для опыта можно было спиртовку заправить, — рассказывает Владимир.
Предупреждает, что не всегда такой добренький на уроках: если дисциплина хромает, может и отругать. Двойки даже ставит.
— Рекорд, наверное, семь двоек за один урок. Дети неподготовленными пришли. Но мне сказали, я еще не побил рекорд района, — делится директор. — Двойка — это не за знания, а, скорее, за отношение к предмету. Бывает, ее надо поставить в целях воспитания, чтобы ребенок осознал, что необходимо работать. Недаром же есть поговорка: ученик без двойки что солдат без винтовки.
«Сказали, что с моим зрением в хирургию не возьмут, и я обиделся на всех»
Владимир родом из Ошмян. Рос скромным и любознательным, собирался стать строителем, как отец. Потом семья и знакомые посоветовали поступать в мединститут: Владимиру хорошо давалась биология, в 11 классе ездил на областную олимпиаду по этому предмету.
— Но мне сказали, что с моим зрением в хирургию не возьмут. Я обиделся на всех и решил: раз не берут, пойду тогда на физико-технический факультет, — вспоминает Владимир.
Он поступил в Гродненский государственный университет имени Янки Купалы — на преподавателя физики и информатики. Был шанс пойти в науку (год студент учился по обмену в Московском инженерно-физическом институте), но Владимир понял: не его. «Можно 15—20 лет двигаться в одном направлении, веря, что вот-вот сделаешь открытие, а в итоге ничего не совершить и пасть духом».
На пятом курсе студент женился. И его, и жену, которая училась на медика, ожидало распределение. Баллы позволяли выбирать. В Гродно молодым специалистам было не пробиться, поэтому рассматривали два варианта: Лиду (ведь город большой) и Островец (перспективный). Съездили, посмотрели, как строится будущий город атомщиков, и решили: подходит.
— Я когда на распределении сказал «Островец», на меня вот такими глазами посмотрели: никто ведь туда ехать не хочет! А я ни капельки не жалею.
Сначала Владимир преподавал физику в Гудогайской школе с белорусским языком обучения, потом перевелся в сам Островец. В августе повысили до заместителя директора по воспитательной работе. А когда в сентябре в Гудогае школа осталась без директора (ранее занимавшая эту должность переехала в Минск), Владимира пригласили туда.
— Мне предложили должность в декабре — всё искали других, более опытных, но не нашли. Работа такая, что не каждый подпишется, не так это всё просто. Я сейчас понимаю, что заместителем по воспитательной работе очень даже хорошо было, — смеется.
— Я честно признался: если бы мне дали еще три года заместителем поработать, пришел бы к вам хороший директор. А так придется трудно — и мне, и вам.
Его возраст коллектив не смутил. Наоборот, шутит Владимир, гудогайские педагоги не могли его дождаться. Всё спрашивали: ну когда?
— Я 8 марта еще не был директором школы, но уже поздравлял коллектив в видеоролике.
Самым сложным на новой должности оказалось вовсе не заполнять бумаги, а оперативно реагировать на внештатные ситуации.
— Вот представьте: один учитель заболел. Расписание сразу меняется. А дети подвозные. Казалось бы: пораньше развезем. Но наши автобусы забирают также и детей из детских садов. А как там сократишь день? Родители на работе, никто не заберет. И приходится быстро решать такие задачи.
С родителями учеников и коллегами, говорит директор, конфликтов пока не возникало. «Я человек добрый и открытый, всегда стараюсь всем помочь. Никогда не боюсь подставлять свою шею, если я кому-то что-то не так посоветовал».
Рад ли он был новой должности? Владимир отмахивается: для него куда больше чести, если его ученики сдают ЦТ по физике на 98 баллов или получают диплом на научно-практической конференции.
— Большая ли здесь зарплата? Хватает на жизнь, не жалуюсь — я и учителем, когда был занят больше, чем на ставку, нормально получал. Но, если человек работает в системе образования, то чаще именно потому, что ему здесь нравится. Ведь уйти и где-то зарабатывать в другой области намного проще.
«Есть мнение, что в кабинет директора должны прийти и ахнуть»
Кабинет директора выглядит скромно: обои в цветочки, простой письменный стол, стеллаж с наградами учеников.
— А где ваше директорское кожаное кресло? — шутим.
— Вот как только в классах будет все в порядке, тогда и куплю, — улыбается в ответ Владимир Николаевич. — Есть такое мнение, что в кабинет директора должны прийти и ахнуть. Нет, лучше пусть здесь будет скромно, но я приведу гостя в школьный музей, кабинеты с мультимедийными досками. Покажу, что детям есть на чем учиться, а не мне на чем сидеть.
В планах новоиспеченного директора — сделать ремонт в школе, поставить для детей беседки на остановке. В организацию работы Владимир Николаевич тоже намерен внести изменения, но пока не разглашает задуманное.
— Понимаете, у нас строятся новые учреждения, и часть педагогов, возможно, перейдет туда. Плюс придут молодые специалисты. Август будет жарким, когда у нас начнется перетасовка кадров. Вот тогда буду планировать.
Парников и огородов при школе нет, но директор полагает, что они бы не были лишними — детям надо привыкать к работе на земле.
— Будучи учителем, я ездил с учениками и на картошку, и лес сажать. Никогда не стоял в стороне: мол, дети работают, а я контролирую, чтобы друг друга лопатой не ударили.
По наблюдениям Владимира, сельские школьники более открытые и работящие, чем городские. А то, что каждое поколение отличается от предыдущего, — это правильно. «Главное — чтобы было уважение к старшим. В этом плане мне нравятся восточные государства. Представьте: человеку 25 лет, а он боится купить сигареты, потому что отец узнает».
Владимир по натуре экспериментатор. Рассказывает, что в разных классах у него разный подход.
— Я не люблю, когда перед учителем все сидят и трясутся. На уроке школьник должен работать. Должны быть доверительные отношения с учителем.
У меня был класс, к которому на урок периодически «приезжал Вовчик». Я назначал, кто сегодня из школьников будет учителем, а сам садился за парту и был врединой-Вовчиком.
Не скажу, что этот прием повсюду можно использовать, но в том классе он помог дисциплину улучшить. Потом дети спрашивали: «Владимир Николаевич, а сегодня Вовчик приедет?» — «Нет, он в санатории».
Классным руководителем, кстати, Владимир не был: всегда отказывался. Говорит, что педагогам, которые соглашаются на такое, готов поклониться, ведь проще взять лишнюю нагрузку и получать за нее доплату, чем отвечать за детский коллектив.
Признавались ли молодому преподавателю в любви? Владимир задумывается: нет, такого не случалось.
— Даже как-то обидно. Писали периодически в тетрадях: «Ну Владимир Николаевич, не ставьте двойку», но чтобы в любви кто-то признавался или девушки млели от меня — нет. Когда в гродненской школе работал, там других молодых хватало, было, наверное, из кого выбирать, — смеется.
Ошибиться перед учениками директор не боится. И того, что над ним могут посмеяться, тоже. Но переживает, что как физик теряет хватку.
— Стал замечать, что в школе понемногу деградирую. Ведь, когда ты студент, то научные работы пишешь, мозги кипят. А здесь постепенно все забывается. Я тогда себя ловлю на мысли: да-да, надо что-то делать. Преподаватель, который знает только школьную программу, — это плохой преподаватель.
«Николаич, что ты делаешь в школе, иди на БелАЭС»
Жена Владимира работает терапевтом в центральной районной больнице в Островце. Молодая семья поначалу, только приехав по распределению, жила у родителей в Ошмянах. Потом уже получила арендную «двушку». Чем же им нравится Островец, от которого все шарахаются?
— Город развивается, перспектив много. Вопрос трудоустройства отпадает: не получится здесь в школе — попробую в другом месте, — объясняет директор. — Мне часто говорили: «Николаич, что ты делаешь в школе, иди на БелАЭС». Я же, поскольку в московский институт ездил, мог бы стать физиком-ядерщиком. Следить за экспериментами, снимать показания — такова научная работа на территории атомной станции. Есть возможность туда уйти. Знаю, что люди с менее профильным образованием там работают. Но пока у меня другие планы.
По Островцу с дозиметром Владимир не прохаживался. АЭС под боком его не пугает. Он аргументирует: 100 лет назад, как только появился первый паровоз, всех сначала возили бесплатно, так как люди боялись этой огромной пыхтящей машины. А теперь же поездов никто не боится.
— Я не переживаю за атомную станцию, зная, как ее строят. Если сроки отодвигаются, это хорошо. Не потому что «ой, может, ее не построят», а потому, что качественно строят. Единственное, что волнует, — где будут захораниваться ядерные отходы, потому что этот вопрос еще не решен.
…Владимир поглядывает на часы: ему нужно успеть в отдел образования — проконсультироваться, как оформлять бумаги. А еще уладить вопросы с бухгалтерией, провести урок, забрать трехлетнего сына из детсада, потому что жена допоздна будет в больнице.
— Наверное, только к декабрю свыкнусь с этим темпом и приду в равновесие. Внутри нервничаю ужасно! Но если я буду сидеть и трястись, что изменится? Вспоминаем ОБЖ. Первое, что нужно в любой чрезвычайной ситуации, — не паниковать.
