Николай Матрунчик, председатель Белорусского православного братства имени Святых виленских мучеников, которое действует при Белорусском экзархате, рассказал Радио «Свабода» о последствиях решения Синода РПЦ для белорусских верующих.
Братство ведет просветительскую и издательскую деятельность: участвует в переводе Священного Писания, выпускает церковные календари, историческую, справочную литературу по-белорусски. По инициативе братства и с участием братского хора в Петропавловском соборе Минска каждую субботу проходит богослужение на белорусском языке, каждую среду читается акафист в честь святых Антония, Иоанна и Евстахия.
15 октября Синод Русской православной церкви на своем заседании в Минске разорвал евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом. На следующий день представители Московского патриархата назвали список мест, которые нельзя посещать верующим, а священников за это даже могут отлучить от Церкви. Белорусска православная церковь как часть РПЦ присоединилась к решению Синода.
Патриарх говорил о «любви к врагу», но сделали иначе
Как такие шаги скажутся на белорусских верующих? Мыслями на этот счет с Радио «Свабода» поделился Николай Матрунчик.
— Лично для вас решение Синода было ожидаемым или все же оставляли возможность церковного примирения?
— Безусловно, это дело не одного дня, напряжение в межцерковных отношениях уже длительное. Что касается вопросов Украины, все мы за этим наблюдаем достаточно давно.
Но лично я надеялся, что все же будет решаться не с точки зрения канонов, в которыми следует еще основательно разобраться, а с позиции любви. Я сам, мои коллеги, друзья не отбрасывали варианта, что, может, Святой Дух так повлияет на весь Синод, что решение послужит примирению людей, народов, церквей. Иными словами, что будет такой посыл, что, как бы по-разному мы не смотрели на события в Украине, надо руководствоваться главным принципом — преодолевать проблемы с уважением и не принимать решений, которые еще больше отделяют.
Особенно если принимать во внимание проповедь патриарха Кирилла на освящении храма Всех Святых, где он всю свою проповедь посвятил тому, что нужно врагов своих любить, как этому учит Евангелие. Это прозвучало 14 октября, и казалось, что на Синоде будет логическое продолжение, решение будет принято, исходя именно из этого. Произошло иначе, к сожалению.
— Каким образом, по вашему мнению, это отразится на верующих в Беларуси? Здесь нет церквей, которые подчиняются Константинопольскому патриархату.
— Вопрос верующих, мирян, прихожан, «захожан» имеет различное значение. Это очень широкое понятие, насколько человек сознательно становится активным субъектом жизни прихода, вообще Белорусской церкви. Поэтому будет неоднозначная реакция. В определенных приходах люди, может, даже и не заметят ничего: как ходили в церковь, так и будут ходить. А кто интересуется этими событиями, безусловно, начнет искать для себя ответы, пытаться понять, как это повлияет на дальнейшую жизнь.
Если говорить от себя, от нашего братства Трех виленских мучеников, самым основным во всей этой ситуации является возможность утверждать свою правоту делами и не особенно поддаваться настроению, что «все пропало». Надо работать для Беларуси, для Белорусской церкви. Ведь если ежедневно что-то делать, не впадая в отчаяние, всегда будет толк. А вместе с ним позитивные изменения — как в обществе, так и в Церкви. Мы инициируем ряд новых идей, чтобы они воплощались на пользу общему делу.
Обычные верующие не понимают, как себя вести
— Вам довелось посещать храмы Константинопольского патриархата из списка запрещенных РПЦ?
— Посещал, конечно. Был и в храме Георгия Победоносца в Константинополе, где служит святейший патриарх, также в зарубежных церквах. В этом смысле для меня все довольно определенно. Скажем, у меня есть друзья, которые ходят в церковь в Париже. Это весьма солидная часть богословской православной мысли — люди, которые сознательно выбрали Константинопольский патриархат. Теперь я не знаю, как будут складываться отношения между верующими в том же Париже, когда одна часть вынужденно окажется отчужденной от других своих единоверцев, соотечественников.
Естественно, болезненный момент. Хотя, конечно, не совсем. В каких-то случаях это в большей степени скажется на необходимости определяться, делать выводы и принимать меры в связи с этим разломом, расколом. А кого-то затронет в очень малой степени. В любом случае произошедшее вчера событие будет требовать рефлексии на разных уровнях — богословском, практическом, евхаристическом и т.д.
— При входе в церковь документы не проверяют, это уже больше внутренний конфликт — идти туда или не идти. Персонально вам мешает ли что-то посещать церкви, «запрещенные» Московским патриархатом?
— Мне оглядываться нет нужды, как ходил, так буду и дальше. Если случится снова быть в местности, где есть храм Константинопольского патриархата, ничего не мешает быть там на службе. Нет нужды там причащаться или еще что-то, но не думаю, что в связи с последними решениями исчезает необходимость в нормальных человеческих отношениях. Лично для меня не будет никакого препятствия поддержать беседу с людьми, которые принадлежат другим церквам.
Повторюсь, не до конца все очевидно. Например, как быть, если Польская автокефальная церковь тоже не присоединится к решению РПЦ и будет дальше поддерживать евхаристическое общение с Константинополем? В Польше мы еще чаще бываем, там наши друзья, единомышленники. Как быть с паломничеством на святую гору Грабарку, я там всегда причащался. Будет ли расценен как нарушение мой поступок, если я посещу церковь, которая не поддержала решение Синода? Видимо, потребуются дополнительные объяснения. Ведь пока не совсем понятно, как на практике вести себя обычным верующим.
Немало священников с критически-радикальными взглядами
— Решение Синода принималось в Минске при минимальном участии белорусских верующих. Фактически Белорусскую православную церковь «подписали» под тем, что принял Московский патриархат. Как полагаете, есть ли такие, кто не согласен с подобным келейным подходом? История «разжалованного» Александра Шрамко, который подверг критике патриарха Кирилла, известна, а что остальные?
— Как и в любой общности, люди очень разные. В том числе это касается и Церкви, здесь священники также со своими взглядами — может, еще более критически-радикальными, чем у отца Александра. Это естественно.
Огорчает, что соборность не учитывает мирян как фактор жизни церкви. А хотелось бы более открытого совместного обсуждения вопросов, которые вызревают в Церкви. Как сделать такой механизм? Время выдвигает другие требования. Не только с властью искать общий язык и со спонсорами работать, а сотрудничать с гражданским обществом. Необходим поиск межконфессионального контекста. Новые задачи требуют выхода на принципиально иной интеллектуальный уровень, чтобы преодолевать все чаще возникающие вызовы.
Но что хотел бы подчеркнуть. Иногда такого рода изменения, радикальные решения, как ни странно, идут на пользу. В частности, заставляют людей определиться. Надеюсь, что в Церкви тоже много людей, которым захочется найти ответ, осознать понимание произошедшего. Не было бы решения, наверное, и дальше продолжалось бы что-то невразумительное, непонятное. А так каждый имеет возможность поразмышлять, подумать. Так что, может, пойдет как раз таки на пользу, чтобы Бог нас услышал…
