Павел Суковенко, фото Воли Офицеровой.
В четверг, 4 октября, Минский областной суд перешел к допросу обвиняемого командира роты Павла Суковенко, пишет TUT.BY. Он признает свою вину частично, не отрицая, что злоупотреблял служебными полномочиями, но настаивает: подчиненных бил только один раз.
Командира роты Павла Суковенко и прапорщика Артура Вирбала обвиняют в неуставных отношениях, и, по версии следствия, к гибели рядового Александра Коржича они не имеют отношения. Обоим фигурантам вменяют ч. 1, ч. 2 ст. 455 УК (злоупотребление властью, превышение власти либо бездействие власти).
Практически все потерпевшие, а их по делу проходит семь человек, заявили, что моральных и физических страданий не испытывали, когда их заставляли отжиматься или били деревянной палкой.
Павел Суковенко в 2015 году закончил Военную академию и продолжил служить в Вооруженных силах в воинской части в Печах. А 13 октября 2017 года был уволен в запас в звании старшего лейтенанта.
Если в первый день суда он не признавал, что применял физическую силу к подчиненным, то уже сегодня этого не отрицал.
По версии следствия, Павел Суковенко присвоил себе 64 рубля 29 копеек, которые принадлежали солдатам. Командир роты лично выдавал жалованье.
— Действительно, такое было, не отрицаю. В среднем забирал по рублю или копейки, потому что не было сдачи. Деньги шли на нужды роты, почему потерпевшие говорят о другом, не знаю. Может, из-за давления или обиделись на меня. Ущерб готов возместить, — говорит сегодня в суде Павел Суковенко.
В материалах уголовного дела указано, что Суковенко не выдал 34 копейки, 73, 92. К примеру, сержанту Егору Скуратовичу из положенных 37 рублей отдал всего лишь 15. На вопрос прокурора, как он это объяснил Скуратовичу, обвиняемый пояснил:
— Никак. Надо — значит, надо. Это шло на нужды роты. Не помню, куда точно, скорее всего, на покупку бензина для газонокосилки.
Кроме того, командиру роты вменяют, что он требовал у солдат растворимый кофе, сосиски в тесте.
— Никогда не требовал, мог попросить, спросить, не говорил: «Сгоняй, купи!» Иногда подчиненные отказывались, иногда приходил, а кофе уже был готов, — рассказывает Павел Суковенко.
Сколько раз для командира покупали кофе и сосиски, он сам не помнит. Говорит, раз потерпевший Евгений Барановский заявляет про сто раз, значит, так и было.
— Признаю и раскаиваюсь, — заявляет обвиняемый Суковенко.
Он также не отрицает, что заставлял солдат отжиматься. И, как обвиняемый прапорщик Артур Вирбал, отмечает: хоть и не помнит этот эпизод, но признает. Раз потерпевшие так говорят, значит, это правда.
Что касается случаев физического насилия, Павел Суковенко признает не все.
— То, что ударил Барановского в 2016 году, — не подтверждаю этот факт. А то, что ударил деревянной палкой Барановского и Вяжевича, — да, было. Не помню, кому нанес удар. Удар палкой — это не мера наказания, чтобы причинить унижение. Просто хотел привести их в тонус. Это все было больше похоже на смешную ситуацию. Когда все происходило, все смеялись, улыбались, — говорит Павел Суковенко.
По версии командира роты, за деревянную палку он схватился только один раз. Это случилось в мае 2017 года, когда сержанты не могли ответить ни на один вопрос, касающийся устава.
— Тогда сказал им принять упор лежа: «Теперь все вопросы буду задавать через палку. Не ответите — и удар сразу по мягкому месту». Может, получили по два-три удара, но точно не по семь. Повторюсь, это было смешно и не выглядело как избиение палкой, — вспоминает командир роты Павел Суковенко.
После этих слов обвиняемый смотрит в свои записи и дословно зачитывает предъявленное обвинение.
— Тут сказано «удовлетворить низменные наклонности». Цели такой не стояло. Далее — «поднять авторитет как руководителя». Я в этом не нуждался, я и так был авторитетом для подчиненных, — перечисляет Павел Суковенко. — «Избежать нареканий от руководства» — это да. Вопросов нет. Раскаиваюсь. Готов понести наказание.
— То есть, у вас в одной руке был устав, а в другой палка? — спрашивает судья у обвиняемого.
— Да, — отвечает Суковенко.
Он вспоминает, что деньги на нужды части требовались в том числе после переезда в другую казарму.
— Приходилось перекрашивать стены, там отваливалось. У нас никто не спрашивал, где берем, от нас только требовали, — рассказывает в суде Суковенко.
Сегодня в суде Артур Вирбал говорит, что каждый месяц офицеры с зарплаты сбрасывались по 10 рублей на нужды роты.
— Все покупали: краску, саморезы, катридж, — уточняет обвиняемый прапорщик.
— Приходишь на совещание, а там говорят сдать по 5 рублей, 10. То на БРСМ, то на помощь ветеранам, — эмоционально говорит Павел Суковенко. — Чего-то добиться от службы тыла — это чревато последствиями для себя. Лучше отдать свои.
«Я умел и мог навести порядок, но только в своем небольшом подразделении. А не во всех Вооруженных силах», — цитирует заявление Суковенко в суде Радио «Свабода».
Процесс продолжается.
