Группа общественных деятелей из России, Украины, Беларуси и других стран мира обратилась к Владимиру Путину с просьбой проявить «личное милосердие» и освободить из-под стражи украинскую летчицу Надежду Савченко. Свои подписи под письмом, опубликованным на интернет-сайте «Новой газеты», поставили уже более пяти тысяч человек. В Басманном суде Москвы 10 мая рассматривался вопрос о продлении ареста Савченко, которая без малого два месяца держит голодовку, считая свое задержание незаконным. По решению суда срок ареста был продлен до 13 мая.
В интервью Радио «Свобода» писательница Светлана Алексиевич объясняет, почему она ожидает от Владимира Путина милосердия.
– Во-первых, мне очень нравится эта женщина! Я помню самое первое интервью Надежды, как честно она говорила обо всем, что с ней случилось. Это человек убеждений, человек со своим взглядом. Это военный, который делал свое дело — защищал родину. Я считаю, что украинская армия защищает свою родину. Савченко обманным путем похитили, привезли в Россию, прокуратура не имеет против нее никаких доказательств, у нее есть алиби. Вчера, когда я подписывала текст письма, то вспомнила знаменитый снимок, на котором Путин изображен верхом на лошади — полуголый, торс такой мощный. И вот я думаю: ну как это уживается с тем, что мужчина воюет с женщиной? С такими сильными, интересными женщинами? Когда уже ясно, что совсем мало осталось, чтобы Надежды вообще не стало. На самых страшных войнах принято уважать стойкость и волю противника, это делали даже немцы во время Второй мировой войны, сколько таких примеров. А почему-то вот российская власть на это не способна.
— Вас не смущает жанр обращения — просьба к «царю» о милосердии?
— А кого просить, если в этой стране все принадлежит «царю»? Ведь в это переходное посттоталитарное время мы попали в совершенно новые тоталитарные ловушки, и власть у тирана, больше обращаться не к кому. Ну, к Богу и к тирану! А к кому еще?
— Вы рассчитываете, что обращение к Путину возымеет какой-то результат?
– Я рассчитываю на то, что хотя бы сыграет свою роль мужской стыд! Я уже не буду говорить о каких-то убеждениях. Да, они солдаты разных армий, но мужской стыд есть или нет? Или мы вообще превращаемся в какое-то общество… я уже не говорю о ценностях, ценностей как таковых нет, живем по понятиям. Но все-таки красивая женщина — это есть или этого нет?
— Получается, у войны снова женское лицо?
— Да. Я абсолютный пацифист, я никогда бы не пошла служить в армию, но я всегда уважаю женщин, это у меня с книги «У войны не женское лицо», с книги. Потому что у меня сотни, если не тысячи таких женщин прошли перед глазами. И я уважаю женщин такой силы! Савченко — потрясающая женщина, она мне очень нравится. И я желаю, чтобы она была жива!
— Завтра в Минске, у вас на родине, намечены переговоры о попытке мирного разрешения кризиса в Украине. Вы верите в успех?
— Я не очень верю в успех. Мне кажется, оружие уже слишком долго гуляет по Украине, и люди уже перешли черту убийства. Как мы знаем, эти все замирения даже в маленькой Чечне не проходили. А здесь слишком большие геополитические интересы замешаны. Люди научились убивать, люди привыкли убивать, они находят этому оправдание. И я боюсь, что это все — надолго. Хочется верить в лучшее, но когда видишь, с каким остервенением, с какой яростью он убивают друг друга, когда видишь, что человек может творить с другим, как быстро заводится эта адская машина — вы знаете, надежд немного. Но все-таки я надеюсь. Почаще бы публиковать эти фотографии несчастных беженцев, детей, которые остались без родителей… Мне кажется, чтобы от слепоты освободился народ, это надо почаще видеть. Я не понимаю, откуда это! Должны спорить идеи, а не убивать друг друга люди.
— Какой развязки конфликта вы ожидаете?
— Это будет очень долго тянуться, мне так кажется. Это грозит, даже если будет принят какой-то документ, партизанской борьбой. Я боюсь, что будет большая война. Мы живем рядом с зоной конфликта, и чем больше я говорю с людьми, белорусами, тем более тревожными они становятся. Вторая мировая война жестоко прошла по Белоруссии, четверть населения погибла, и эта поколенческая память еще свежа. У людей достаточно мрачные предчувствия. С другой стороны, мне нравится тот разум, который проявляют европейские политики, та осторожность, которую демонстрирует Барак Обама. Ясно, что европейский человек не хочет умирать, он не готов умирать. Это у нас находятся люди, которые готовы поехать и вот так умирать за 15 тысяч в месяц, даже не всегда за идею, а просто за желание побыть мужчиной, хотя на самом деле это — побыть не мужчиной, а животным.
— Вы, с одной стороны, апеллируете к моральным ценностям, к качествам характера Владимира Путина, когда подписываете это письмо, а с другой стороны, все, что вы говорите, свидетельствует о внеморальности происходящего. Как это сочетается в вашем восприятии мира?
— Вот я все время думаю, что в той культуре, в которой мы живем… Это патриархальная культура, это не современная европейская культура, где мужчина и женщина — партнеры, это мачизм такой. А с другой стороны, вот женщина как бы на вторых ролях. И поэтому, исходя из того, что мы имеем, из нашего воспитания, из наших понятий, я хочу сказать, что стыдно воевать с женщиной. Стыдно! Стыдно ее так унижать прежде всего, стыдно ее так не жалеть. Стыдно быть не мужчиной! И уже начинается торговля Савченко, ее именем, ее символом. Это такой козырь, который достаточно пошло приберегают политики. Они же там в ПАСЕ готовы были за что-то отпустить ее. Вот эта торговля — это, по-моему, верх цинизма.
